Кровавая луна

— Думаю, Свен с тефтельками немного подождет. — Она стянула перчатки. — Поехали?

— Ты о чем? Ведь ты вообще не веришь в эту теорию!

— Возможно, и не верю, но так, по крайней мере, есть хоть какие-то подвижки. Я сегодня целый день просидела, приклеившись задницей к стулу.

— А я думал, тебе плохо. — Улыбаясь, Йеппе направился к лестнице.

— Может, я просто по тебе скучала, Йеппесен. Ну, поехали. — Она действительно выглядела теперь немного пободрее.

Свет, горящий в обсерватории Эстервольд, выделял ее на фоне погрузившегося во тьму Ботанического сада. Все близлежащие постройки, в том числе и небольшой домик, служивший пристанищем Торбену Хансену, казались мрачными и заброшенными. Они постучались.

Никто не ответил.

Анетта дернула за ручку и изумленно посмотрела на Йеппе, когда дверь открылась. Замка на двери не оказалось. Анетта прикрыла дверь, и они направились к основному зданию обсерватории с башней. Здесь дверь тоже оказалась незапертой, они беспрепятственно шли по длинному коридору первого этажа мимо учебных аудиторий с громоздившимися на столах стульями. От линолеума, устилавшего пол, тянулся слабый запах мыла. Было тихо, Йеппе слышал удары собственного сердца.

Они дошли до винтовой металлической лестницы, ведущей к башне, и принялись медленно и бесшумно подниматься против часовой стрелки, правым плечом к стене. Проделав полный круг, они оказались на промежуточной площадке и остановились — чтобы прислушаться и дать возможность Анетте перевести дыхание. Йеппе решил настоять на медицинском обследовании коллеги. Тут явно было что-то посерьезнее гриппа.

Он выглянул в окно и увидел золотой крест церкви Богоматери, сияющий на фоне зимнего вечернего неба. Как предупреждающий знак посреди холода и безнадежности.

Анетта легонько похлопала Йеппе по спине, и они продолжили восхождение.

Потолок становился все ниже и ниже, чем выше они поднимались, и наконец до купола осталось преодолеть всего лишь десять узеньких металлических ступенек и вылезти в открытый люк.

На них лился поток света, они вновь остановились и прислушались.

Все тихо.

Анетта осторожно похлопала себя по грудной клетке, чтобы убедиться, что ее неизменный «Хеклер и Кох» на месте. Она являлась одним из немногих следователей полиции Копенгагена, которые упрямо продолжали носить табельное оружие в наплечной кобуре, несмотря на то, что пистолет мог легко застрять в ней и большинство коллег уже давно перешли на поясные кобуры. Но только не Анетта Вернер.

Магазин пистолета был заправлен тринадцатью пулями, и как скромно утверждала сама Анетта, она смогла бы поразить цель всеми тринадцатью. Правда, она до сих пор ни разу не воспользовалась пистолетом на службе, но если придется это сделать, она, конечно, не промахнется.

По крайней мере, она сама была в этом уверена.

Им предстояло осторожно продвигаться дальше с целью убедиться, что в арсенале Торбена Хансена, раз уж он выступал теперь в качестве подозреваемого, нет более опасного оружия, чем чистящие средства.

Они обменялись кивками, после чего Йеппе сделал несколько осторожных шагов по узенькой лестнице и пригнулся, чтобы раньше времени не обнаружить свое присутствие в помещении под куполом.

Анетта последовала за ним.

Очутившись на середине лестницы, они услышали какие-то негромкие щелчки металлом о металл, доносившиеся сверху.

— Эй, кто здесь?

Они замерли в ожидании. Ответа не последовало.

— Это полиция. Кто здесь?

По-прежнему ни звука.

Сейчас им предстояло решить, можно ли продолжать пробираться дальше без подкрепления. Йеппе прекрасно понимал, насколько они уязвимы, балансируя на крутой хлипкой лесенке, ведущей в помещение, где, возможно, находится убийца. Это было глупо. Они обнаружили свое присутствие, и теперь им стоило вернуться и пересмотреть тактику. Ему надо было каким-то образом бесшумно дать понять Анетте, что они должны возвращаться.

Когда он, затаив дыхание, с выпрыгивающим из груди сердцем, обернулся на свою напарницу, друг за другом последовали два действия.

Раз. Из купола донесся грохот.

Два. Анетта покачнулась и упала с лестницы.

* * *

Автомастерская находилась в глубине небольшого двора на одной из улочек за кругом Нёрребро. Въезд в мастерскую оказался настолько узким, что Сара Сайдани даже пару раз проехала мимо, так как в темноте ей показалось, что машина туда никак не протиснется. Она припарковалась на прилегающей улице и подозрительно огляделась вокруг, прежде чем вылезти наружу и отправиться в глубину дворика. В этом районе города ее «Форд» наверняка распознают как полицейское транспортное средство.

Стены с серой штукатуркой по обе стороны прохода напомнили ей «Улицу моего детства», один из первых датских фильмов, который она посмотрела в школе вскоре после прибытия семьи в Эльсинор в 1990 году.