Кровавая работа

– Увы, ничем. Левин мигом отобрал у меня материалы и передал на самый верх. Меня пытали, откуда взялась гильза. Пришлось сослаться на тебя. Короче, они в курсе, что ты в деле, но не в курсе почему.

Маккалеб мысленно чертыхнулся. Угораздило его сцепиться с Арранго после провального гипноза. Держи он рот на замке, его бы не отстранили от расследования. Каррузерс сохранил его тайну, зато Арранго сдал с потрохами.

– Терри, ты еще здесь?

– Ага, слушай, если нароешь еще что-нибудь, немедленно дай знать.

– Заметано. Только бери гребаный телефон. И гляди в оба.

– Бдительность – мое второе имя, – заверил Маккалеб.

Повесив трубку, он обернулся… и чуть не врезался в Локриджа.

– Бадди, завязывай дышать мне в спину. Поехали.

Они направились к машине, припаркованной у колонки.

– В пустыню?

– Да, хочу повидаться с миссис Корделл. Если она вообще станет со мной разговаривать.

– А с чего бы… ладно, забей. Ты не обязан мне отвечать. Я ведь всего лишь водитель.

– Наконец-то уяснил.

Всю дорогу до пустыни Бадди выдувал на гармонике си-бемоль, а Маккалеб, используя техники самогипноза, пытался максимально расслабиться, чтобы освежить в памяти подробности дела Дональда Кеньона, замыкавшего длинную череду провалов Бюро за последние годы.

Кеньон возглавлял «Вашингтон гэранти», федеральный ссудо-сберегательный банк с многочисленными филиалами в Лос-Анджелесе, Ориндже и Сан-Диего. Кеньон, с его выдающимися мозгами и даром убеждения, сделал головокружительную карьеру, снабжая крупных инвесторов инсайдерской информацией, и уже к двадцати девяти годам занял пост президента банка. О нем писали все бизнес-журналы. Он внушал доверие и располагал к себе инвесторов, подчиненных и репортеров. За три года в президентском кресле Кеньон сумел без малейших усилий выкачать из банка баснословные тридцать пять миллионов долларов через фиктивные займы фиктивным компаниям. Ни аудиторы, ни надзорные органы не догадывались о его махинациях до тех самых пор, пока «Вашингтон гэранти» не обанкротился, а сам Кеньон бесследно исчез.

Шумиха в прессе не утихала долгие месяцы, если не годы. Журналисты кропали душещипательные статьи о пущенных по миру пенсионерах, о разоренных предприятиях и о подлеце-банкире, которого якобы видели то в Париже, то в Цюрихе, то на Таити и в прочих райских уголках.

Спустя пять лет федералы из отдела по розыску беглых преступников обнаружили Кеньона в Коста-Рике, где тот проживал в роскошном поместье с двумя бассейнами, парочкой теннисных кортов, личным тренером и конюшней. Тридцатишестилетнего афериста экстрадировали в Лос-Анджелес и предъявили обвинения.

Пока Кеньон в ожидании суда томился в СИЗО, целая группа специалистов по борьбе с хищениями полгода трудилась в поте лица, силясь отыскать украденные деньги. Однако, несмотря на все их старания, найти удалось меньше двух миллионов.

Картина вырисовывалась странная. Кеньон в своей защитной речи утверждал, что деньги не присваивал, а отдал их под угрозой расправы с ним и его семьей. По заявлениям адвокатов, некто шантажировал Кеньона, вынуждая создавать фиктивные заявки от несуществующих компаний и выводить под них огромные суммы. Хотя Кеньону грозило длительное тюремное заключение, он наотрез отказался назвать имя шантажиста.

Следователи и прокурор в историю с шантажом не поверили. Против Кеньона сыграла привычка жить на широкую ногу: хоть в бытность президентом, хоть в статусе беглеца. Очевидно, он утаил часть средств, пусть малую, и должен предстать перед судом.

Разбирательство длилось четыре месяца. Во время слушаний зал был набит пострадавшими, потерявшими все свои сбережения из-за банкротства «Вашингтон гэранти». По итогу Кеньона признали виновным в мошенничестве в особо крупном размере, и окружной судья Дороти Уиндзор приговорила его к сорока восьми годам тюремного заключения.

А потом случилось нечто, запятнавшее и без того подпорченную репутацию ФБР.

Огласив вердикт, судья удовлетворила просьбу защиты временно отпустить Кеньона, чтобы тот мог провести время с семьей, пока его адвокаты готовят апелляцию. Несмотря на бурные протесты обвинения, Уиндзор определила Кеньона под домашний арест сроком на два месяца с последующим заключением его под стражу вне зависимости от подачи апелляции. Проворовавшегося банкира обязали носить на лодыжке электронный браслет на случай, если он снова попытается ускользнуть от правосудия.

Домашний арест – обычное явление в судебной практике. Необычно, что под него попал человек, который однажды уже сумел скрыться от властей и покинуть страну.