Кровавая весна 91-го

— А давайте купировать кризис вчетвером? — азартно предложил Лесин. — Так интереснее. Андрюха всё Ленке растолкует, а я Инге помогу индивидуально. Все довольны останутся.

— Не, — Колокольцева небрежно отмахнулась, как от назойливой мухи, — Не пойдет. Ты плохо объясняешь, мы ничего не поймем. Вот Андрей — другое дело.

— Как знаете, — чуть погрустнел Саша. — Я бы помог, Инга довольна осталась.

— Не надо, — отрезала Лена. — Иди вон Кленовой помоги. Или Кузовкиной. Они будут только рады.

Заверещал звонок. В класс зашла полненькая маленькая женщина лет сорока с прической-башней. Ученики встали с мест, приветствуя учителя.

— Садитесь, — махнула пухлой ладошкой химичка. — Итак, тема нашего сегодняшнего урока…

Учительница что-то объясняла, писала формулы, водила по доске указкой, но Максимов её не слушал, занятый своими мыслями. Думал, что делать дальше. Перед ним стояло несколько задач. Первая — заработать денег. Примитивная спекуляция не устраивала. Заработок относительно небольшой, суеты и геморроя много. Надо мыслить глобально, начать поиски подходящего прикрытия — торгаша-кооператора, использовать свои знания о маркетинговых стратегиях и увеличить прибыль, а потом уже двигаться дальше. Пока он несовершеннолетний, выгоднее оставаться за спиной взрослого коммерсанта и иметь свой гешефт, нигде по большому счёту не светясь. Дальше, закончить школу, и уехать в Москву. Лучше всего, под предлогом поступления в ВУЗ. Москва, что сейчас, что в будущем, город возможностей и больших денег. Надо только знать, как их заработать. Максимов знал. А дальше, после ГКЧП и наступления «новых демократических свобод», начать свою игру. Вот тут для него будет настоящий вызов. Андрей не был наивным и прекрасно осознавал, какие силы будут стоять за Ельциным. Не только новые олигархи отечественного разлива, сколотившие громадные состояния в мутной водичке «Перестройки», но и влиятельные финансисты, политики Запада. В этом деле были и личные мотивы. «Бориса Трехпалого» Максимов ненавидел и презирал. В Белом доме у него погиб отец. Тело так и не нашли, но выжившие соратники, чудом сумевшие сбежать, утверждали: Владимира Олеговича вместе с еще одной группой захваченных защитников «Белого Дома» повели на стадион «Красная Пресня», скорее всего, там и расстреляли…

Владимир Олегович был настоящим отцом, таскал Андрея и старшего брата Дениса, с собой на рыбалку, учил подтягиваться на турниках и первым приемам рукопашного боя. С обостренным чувством справедливости, честный и иногда раздражающе правильный, он был уважаем на работе и любим в семье. После его исчезновения, в доме поселилась пустота, глаза матери заполнились тоской. Некогда веселая и заводная женщина, будто сразу постарела на добрый десяток лет, четче обозначились морщинки, в уголках губ возникли скорбные складки. Она начала жить по инерции, держась из последних сил, ради детей. Когда Денис и Андрей, давно вылетевшие из «родительского гнезда», обзавелись семьями и детьми, на восьмом году наступившего столетия мать тихо отошла. Но до противостояния с Ельциным надо было ещё дожить и подойти во всеоружии…

Пронзительный трезвон звонка заставил Андрея встрепенуться, быстро записать в дневник, указанное на доске домашнее задание.

— Побежали на физику, надо ещё в столовку успеть, — Русин дружески хлопнул по плечу и потянул Максимова за собой.

В кабинете они бросили портфели на парту и вместе с ручейком школьников потянулись к лестнице. Столовая находилась в стороне от учебных заведений на первом этаже. Огромный зал с большим отрытым кухонным проемом, пылал жаром и паром. За стойкой хлопотала толстая тетка в поварском колпаке и белом халате — принимала деньги, выдавала булочки, пирожки, тарелки с картошкой пюре и котлетами, стаканы чая, хлеб и сладости.

Сразу у входа Максимов с Русиным подхватили, лежащие в большой стопке, коричнево-красные пластиковые подносы, и, лавируя между столами и потоками малышей и подростков, двинулись к стойке.

— Здравствуйте, Зоя Леонидовна, — жизнерадостно поздоровался Русин, пробившись к тетке.

— И тебе здравствуй, — буркнула работница столовой. — Что брать будешь?

— Пюре с котлетой, булочку с корицей, заварное пирожное и чай, — бодро отрапортовал Саша.

— Шестьдесят пять копеек, — быстро посчитала тетка.

— Пожалуйста, — Русин гордо вручил рубль и получил сдачу.

Тетка отработанными до автоматизма движениями в течение пары секунд загрузила поднос тарелками, и повернулась к Максимову.

— Тебе чего?

Андрей критически покосился на блюда школьного общепита и попросил:

— Булки с маком у вас свежие?

— Свежайшие, — недовольно заверила тетка.

— Тогда булку с маком, пирожное-картошку и чай.

Как по волшебству, через секунду на подносе появилось всё заказанное.

— Двадцать копеек, — работница столовой протянула руку.

Максимов достал из кармана мелочь и сунул в потную ладошку две монетки по десять копеек.

— Андрюха, сюда давай, — махнул рукой Саня. Русин уже уселся за столик, от которого отчалили двое поевших первоклашек с подносами и пустой посудой.

Через минуту Максимов уселся напротив товарища.