Кровавая вода Африки

Он размотал свою рану на правой руке и осмотрел её. Перелом между плечом и локтем был открытый, и бицепсы, пропоротые обломком кости насквозь и потом кое-как стянутые тряпками, теперь гнили: выпирающие из раны обрывки плоти пухли и лопались, истекая гноем. Вывернутая кисть висела безвольно. Капитан смотрел на свою рану и понимал, что ничего не может сделать, потому что не знает, как себе помочь. Он растерянно поднял глаза и увидел рядом с собой мистера Трелони и доктора. Те не смотрели на него, будто не замечая.

– Эта лань слишком крупная, дружище, – испуганно сказал доктор Легг, хватая мистера Трелони за руку, чтобы удержать. – Раненая, она может наброситься на нас…

– Опасен только раненый буйвол Мтобамбу, – ответил ему сквайр. – Он прячется от охотника и может неожиданно выйти к нему со спины и поднять на рога… Пойдёмте, пойдёмте! Мы будем осторожны!

И охотники исчезли, а капитан совсем близко от себя увидел лань. Она была ранена, грудь её истекала кровью, и она глубокими человеческими глазами жалобно смотрела на него…

Проснувшись, капитан первым делом посмотрел на доктора – тот был в жару и в бреду, и капитан понял с чувством какой-то отвратительной, горькой безысходности, что доктор умирает, а он ничем не может ему помочь.

Пришедший на смену безрадостному утру ещё более безрадостный день ничего хорошего не принёс: доктор перестал бредить и теперь лежал совершенно неподвижно и тихо.

– Может быть, ему лучше? – с надеждой спросил сквайр у Платона.

Платон промолчал.

А ближе к сумеркам в лагерь пришли гости – Олиба и колдун, их сопровождало несколько могучих воинов с копьями и щитами. Рядом с воинами тщедушная фигура колдуна, одетого в какое-то длинное рубище, казалась нелепой и ещё более тщедушной. Дон Родригу, неловко кланяясь, бросился к Олибе с каким-то вопросом. Та ответила.

– Уважаемая Олиба говорит, что она попросила уважаемого колдуна прийти сюда и помочь нашему раненому, – пролепетал португалец.

– Передай уважаемой Олибе, что мы с радостью примем любую помощь! Любую! – громко сказал капитан и поклонился, как мог низко, сначала женщине, потом колдуну.

Олиба, которая всё это время неотрывно смотрела на капитана, потупилась и вдруг яростно глянула на колдуна. Тот как-то странно дёрнулся под её взглядом, словно порываясь уйти, а потом подошёл к доктору, сел перед ним на колени и стал снимать с него повязки. Капитан бросился, было, к колдуну, но увидев, что Платон уже помогает тому с повязками, замер и остановился поблизости.

Колдун скомкал повязки доктора в руке и отбросил их прочь. Посмотрев внимательно на табеле на груди доктора, колдун хитро улыбнулся и глянул исподлобья на Платона, сидящего напротив. Платон с надеждой смотрел на него, а колдун потянулся, нашёл на груди Платона бечёвку амулета и потянул её к себе. Платон быстро снял амулет и отдал колдуну. Тот положил амулет на грудь доктора и, приподняв его голову, надел ему на шею бечёвку.

И тут доктор Легг открыл глаза и громко и чётко выговорил:

– Энергетический регулятор.

– Он снова бредит! – радостно вскрикнул сквайр со своего места.

Он кинулся, было, к доктору, но застыл, как вкопанный, наткнувшись на тяжёлый взгляд колдуна. Платон медленно, на коленях, попятился от колдуна. Все, кроме капитана, почему-то тоже отодвинулись от колдуна и доктора Легга, а колдун застыл возле доктора неподвижно и молча, как не знающий симпатий и благосклонности безжизненный истукан, и даже в его глазах не было ни малейшего проблеска мысли.

Зато чьи-то чужие мысли понеслись в голове у капитана, и в этот раз они были ужасно обрывочные. Он думал о страшной и кровавой богине Мамиуате и о могучем баобабе – её земном воплощении, растущем на каком-то острове, он думал о семи Главных Духах, творящих по отдельности непонятное и грозное где-то на краю мира и о других духах, вездесущих и всеведущих, а потом словно что вспыхнуло у него в сознании, и от этого озарения, от этой вспышки видимого только ему света, он даже прошептал беззвучно, одними губами:

– Наш регулятор прост в настройке и надёжен в эксплуатации.

А колдун, посидев ещё немного с открытыми, застывшими глазами возле доктора, встал и, не глядя ни на кого, пошёл прочь.

Капитан ошеломлённо проводил его взглядом и оглянулся на доктора Легга: глаза доктора были по-прежнему закрыты, но капитан готов был поклясться своей жизнью, что тот просто глубоко и спокойно спит. Капитан подошёл к Олибе, взял её руку и поцеловал.

Женщина отняла руку и долго, пристально, глубокими жалобными глазами подстреленной лани смотрела на капитана. Потом она нежно провела пальцами по его щеке, что-то тихо сказала, повернулась и пошла прочь. Её люди двинулись за ней. Джентльмены смотрели Олибе вслед до тех пор, пока её силуэт не растаял в сумерках, но она ни разу не оглянулась.

И тогда капитан тихо спросил у дона Родригу, поворачиваясь к нему всем телом:

– Что она мне сказала?

– Она сказала вам: «Я не думаю, что ты сможешь меня забыть», – ответил тот.

****

Глава 11. Назад к океану