Кровавая вода Африки

Капитан взял свои меховые сапоги, которые оставил на просушку, вывернув мехом наружу, и увидел, что в них завелись червяки. И он стал палочкой выбивать червяков из меха. Он бил и бил по этому белому мохнатому меху своих сапог, а извивающиеся мерзкие червяки всё сыпались и сыпались из меха, а потом вместо червяков стали сыпаться белые личинки, и это было так отвратительно, что капитан проснулся…

Он быстро сел, потёр себе лицо и посмотрел на неподвижного доктора Легга.

– Как он? – спросил капитан у сквайра.

– Так же, – ответил ему сквайр. – Вы спали одну минуту.

– Да? – удивился капитан. – А я чувствую себя абсолютно отдохнувшим.

Он оглядел лагерь: матросы уже собирались готовить мясо льва, нанизав его большими кусками на палки, часть пленников пошла расставлять силки на мелких животных, остальные пленники смотрели на капитана.

– Лев не мог ему сломать кости? – спросил сквайр у дона Родригу.

– Не думаю, – не совсем уверенно ответил дон Родригу. – Мне ни разу не приходилось слышать о том, чтобы львы своими зубами кому-нибудь ломали кости… Все раны наносились только в мышцы, но зато мышцы прокусывались насквозь.

– У льва клыки расставлены широко… Они не смыкаются вокруг прямых костей жертвы, – сказал вдруг капитан с уверенным видом.

Мистер Трелони ошеломлённо посмотрел на капитана, потом нетвёрдо спросил у дона Родригу:

– Ну, тогда, может, лев не так уж сильно искусал доктора?

И тут опять капитан всех поразил, когда сказал:

– Самое страшное оружие льва не его клыки или когти, а рудиментарный коготь, который соответствует нашему большому пальцу на руке. Этот коготь, длиной в два дюйма, кривой и страшно острый, находится на внутренней стороне передних лап льва. Как правило, рудиментарные когти прижаты к лапам и почти не видны… Но лев может их выпустить, и тогда они встают почти под прямым углом к лапам. Одним ударом лев может таким когтем распороть живот человека, выпустив ему кишки.

Капитан замолчал, наступила тишина.

– Но обычно в ранах, нанесённых львом, страшно то, что раненый погибает от заражения крови, – тихо добавил капитан. – Даже от небольшой царапины. Ведь на когтях льва остаётся зараза от сгнившего мяса убитых им животных.

– Откуда вы это знаете, капитан? – робко спросил мистер Трелони.

Капитан посмотрел на него, потом произнёс нехотя:

– Я даже знаю, как погиб коварный вождь Драаго.

– Как? – в один голос вскричали сквайр и дон Родригу.

Капитан осклабился, и носогубные складки резко обозначились на его лице, сразу придав ему хищное выражение. Он сказал:

– Вождь, узнав от своих воинов, что мы находимся неподалёку, прокрался к нашему лагерю в шкуре гиены и выл возле нас до тех пор, пока не приманил к нам львов. Он хотел, чтобы львы на нас напали. Но сам он, скорее всего, случайно, не заметив стадо зебр в лунном свете, был убит копытами одной из них. Их стадо пробегало в страхе мимо наших костров этой ночью. Совсем близко… Я ещё подумал: что их так могло вспугнуть? Даже огня не побоялись. Мы с доктором сидели как раз у костра и их видели.

– А откуда вы знаете про львов? – спросил дон Родригу.

– Я их тоже видел в лагере той ночью. Трёх львов, – сказал капитан. – Один мне чуть всё лицо не облизал, собака.

– Что же вы не крикнули, капитан? Не разбудили нас? – воскликнул сквайр.

– Так чего будить? Львы сразу ушли, – ответил капитан.

Все опять замолчали, и каждый с горечью подумал, что на следующее утро они пошли искать этих львов сами.

И тут доктор Легг открыл глаза.

– Джеймс! – отчаянно вскрикнул капитан. – Как нам тебе помочь? Что надо сделать? Скажи!

Но доктор смотрел в небо над своей головой и молчал, он словно бы ничего не слышал. Мистер Трелони схватил его руку и сжал её в своих ладонях, как будто хотел согреть её, а капитан всё повторял и повторял что-то, настойчиво и жалобно, пытаясь докричаться до доктора, глаза которого скоро опять закатились.

Когда Платон, каким-то чудом нашедший табеле, принёс его, они обложили пластами этого заплесневелого мха грудь доктора, предварительно ещё раз протерев его раны ромом. Платону, который действовал очень решительно и умело, помогал капитан. Мистер Трелони, сжавшись в комок и уткнув лицо в ладони, сидел всё это время у костра, отвернувшись от них.

– Что там? – потом спросил он у капитана.

– Скверно, – сказал капитан. – А я много видел ран в своей жизни…

– И начинается воспаление, – сказал Платон. – Посмотрим, какой эффект даст табеле…

Вечером доктор стал бредить: он говорил какие-то бессмысленные слова, перемежая их медицинскими терминами, но Платон в его бреде ничего связного, полезного им сейчас, разобрать не смог. Мистер Трелони, сидя возле доктора неотлучно, менял ему мокрые повязки на лбу до тех пор, пока капитан не прогнал его спать.

– Идите спать, – сказал он. – А я посижу с ним, я уже выспался… Потом меня сменит Платон…

Капитан сидел с доктором всю ночь, а когда под утро Платон сменил его на вахте, капитан лёг и уснул, и ему приснился сон.