Кровавобородый (СИ)

Рванув из-за спины один из клинков брата, Кили вложил его в руки Флои, сложил их мертвому на груди - в Чертоги Махала должно уходить воином - и, обхватив Нали за пояс, шагнул на лестницу. Правая рука и нога у девушки, похоже, сильно ушиблены были и не слушались, она не могла взбираться сама и только мешала своими попытками, а Кили, изо всех сил стараясь не думать, сколько еще осталось времени, лез наверх по бесконечным ступеням в кромешной бездонной темноте. В очередной раз вытянутая наверх рука его встретила пустоту - лестница кончилась. Перевалившись грудью через край штрека, Кили поднялся на ноги и потянул за собой Нали. Высоко впереди светился факельным светом прямоугольник входа в шахту. Перекинув целую руку Нали себе через плечи, Кили бросился вперед бегом по круто поднимавшемуся ходу, и едва они вывалились из устья лаза в главный рудничный зал, где ждали остальные, грянул взрыв.

Горы содрогнулись в сухом коротком спазме, казалось, до самых вершин. На мучительное мгновение все замерли, готовые услышать громом стреляющий сухой хруст трескающегося камня над головами, но звук был другой, и шел он снизу, из горла разрушенной шахты: текучий гулкий плеск воды.

- Получилось! - воскликнул Гимли.

Он и Грани с Ори вернулись целые и невредимые. Кили встретился глазами с пронзительным взглядом Фрара и покачал головой. Тот не стал ни о чем спрашивать - может, слишком потрясен был, или не важно ему было, как друг его умер, раз умер, или еще что... Ори и на взрыв внимания не обратил - сидел подле Нали и что-то ей говорил, пока Ойн вправлял ей плечо. Друг друга все они волновали больше грандиозных планов, важных решений и великих целей, удавшихся или нет. Стоя в стороне, один, Кили смотрел на них, и эхом отзвучавшего взрыва росла в нем невидимая нутряная дрожь. Там, в шахте, Флои принял решение вместо него, и это было даже большей жертвой, чем гибель его. Сам он не смог бы, он не умеет выбирать, не умеет принимать такие решения, не умеет быть во главе.

- Я вернусь в Эребор и передам корону Даину, - тихо и быстро сказал он Балину, отведя его в сторону. - До западных ворот не больше дня пути, орочьи лазы уничтожены, здесь безопасно. Пусть все остаются с тобой здесь, я расскажу Даину и остальным о нашем успехе, и к вам придет подкрепление. Казад Дум теперь свободен, и у него будет хороший король.

Балин, похоже, собрался что-то возразить, но Кили не дал ему времени. Упав на колени и обнажив одинокий свой меч, он поднял его к потолку и хрипло воскликнул:

- Слава Балину, Владыке Казад Дума!

И десяток голосов вторили ему, звонким и яростным эхом раскатившись под сводами.

Той ночью праздновали и горевали. Вкруговую пили из походных фляг брагу в память о Флои и во славу Балина и бедно пировали, уж как позволяли припасы и холодное запустение не знавшего о том, что короля обрело, королевства. Ори до самого рассвета сидел вдали от остальных и все писал что-то в своем альбоме, остальные собрались у костров, пили и пели.

Нали снова не было. Встревоженный этим непонятным исчезновением, Кили вышел из зала на поиски. После падения в шахте Ойн, конечно, позаботился о ней, но Нали не из тех была, кто станет о себе волноваться, могла и не сказать, что не только руку повредила... Отыскалась девушка быстро — за поворотом коридора, в первом же зале, маленьком и темном, где ржавые кирки железным хворостом раскиданы были по полу.

- Ты в порядке? - остановившись в дверях, спросил Кили.

- Почему он сказал, чтобы ты меня спасал из шахты? - не оборачиваясь, но от голоса его вздрогнув, вместо ответа спросила она. - Потому только, что я женщина?

Кили не представлял, что ей ответить: он и сам, поменяйся они с Флои местами, велел бы спасать не себя вовсе, и какая разница почему, так было просто правильно, и не только потому, что она женщина. А может, Флои она по-особенному дорога была, как особенная женщина, а не просто не-мужчина.

- Потому что хотел, чтобы ты жила, - ответил он.

Они все здесь желали только жизни друг другу, слишком молодые, наверное, чтобы найти что-то дороже, и он сам, затеяв этот поход, не за смертью шел даже для себя самого - за жизнью, за возможностью ощутить, что жизнь его нужна, что есть в ней смысл, раз не оборвалась она вслед за жизнью дяди и брата.

- А если бы он тебе оставил выбор, - Нали обернулась к нему, впившись глазами в его лицо, - ты бы выбрал спасти меня?

- Я никого не спас бы, я просто умер бы там с вами обоими.

Нали теребила свою косу, не сколотую больше по-вдовьи вокруг головы, и тяжелые гладкие пряди расползались из-под слабо завязанной ленты.

- Все это, что говорят, будто мы любим в жизни лишь однажды…Это удобно, правила всегда удобные, с ними ведь самой решать ничего не надо, а я… Я думала, ничего со мной не будет, я с косой этой, с его смертью как с амулетом от чар, не возьмешь меня, какой ты ни будь расчудесный. Я… Ты же и не делал ничего, а я стою тут и… Я люблю тебя.