Кровавое сияние небес

«Я думаю, все не так однозначно, и одно часто перетекает в другое», — расплывчато сказал я, решив спасти положение. «А поконкретнее?» — заинтересовалась С. «К примеру, коса — это символ, а старуха с косой — это уже аллегория. То есть это набор символов, который трактуется единственным понятием». — «Иными словами, символ многозначен, аллегория однозначна. Ты так это определяешь?» — «Да», — довольный собой, отрывисто кивнул я, и, видя радость на лицах обеих (одну просветил и поддержал интересный ей разговор, а вторую спас от неловкого положения), положил руку уже на колено Д. Та засветилась еще большим счастьем и положила ладонь на мое второе колено. Я свою тут же убрал, а она, наоборот, сдвинула чуть выше. В этот момент я сразу понял, что заигрался, и начал быстро прощаться.

Д вызвалась провожать. Возле машины она, обернувшись на дом и поняв, что нас никто не слышит, положила мне руку на плечо и промурлыкала: «Не обращай внимания на сестрицу, она всегда такая зануда. Можешь просто не отвечать на ее вопросы, она и не заметит, продолжит сама с собой разговаривать». Я хмыкнул и сел в машину с мыслями: «Атака-то двусторонняя».

И только в номере я развернул сунутый мне С лист бумаги. Это был обещанный стих. Переписывать лень — вклею прямо так, на страницу.

А. К.

Ты мне видишься везде — где хожу я, где живу.
Ты мне видишься везде — и во сне, и наяву.
Я за призраком гонюсь — ведь иду я за тобой,
Вижу я тебя в других, вижу и в себе самой.

Отпусти же, отпусти… Я твоя и не твоя.

Отпусти же, отпусти… Ты с другой, ты без меня.
Я боюсь сама себя: догоню — ведь украду.
Но не знаю, что несешь: счастье мне или беду…

Вот такие замечательные четверостишия от дочки мэра. Мне приятно. Буду это хранить.

День четвертый. Насилие

Сегодня они подрались из-за меня.