Кровавые Ангелы: Омнибус

Клинообразный строй смотрит в коридор. Мои братья Кровавые Ангелы стоят спиной к двери. Когда мы со Столасом пересечем порог, их защита будет только физической. Ее будет достаточно. Они смогут отбивать океан Хаоса, клинками и болтерами, так долго, сколько понадобится нам со Столасом для триумфа или поражения.

Я опускаю щит. Берусь за изукрашенную бронзовую ручку двери. И когда я тяну ее, то к своему удивлению, не встречаю сопротивления. Капитуляция ли это, спрашиваю я себя. Или корабль собирает свои силы для настоящей битвы, что сейчас начнется. Неважно.

Столас и я входим в библиариум. Дверь резко захлопывается за нами. Удар железа по камню звучит не так, как в коридоре. Мне требуется секунда на то, чтобы понять, что изменилось. Ответ приходит, когда я оглядываю библиариум.

Эта комната, и только она одна — настоящая.

Мы со Столасом идем через обитель проклятого знания. Мы зажаты в проходе между возвышающимися полками с свитками, пергаментами и томами. Проход ведет нас к открытому пространству в сердце комнаты. Это не воссозданное воспоминание. Это не продукт варпа, по крайней мере, не такой, как остальной корабль. Сама по себе комната построена знакомым образом. Это мог быть библиариум настоящей боевой баржи. На сводчатом потолке фреска: изображение Сангвиния, его крылья развернуты, в руке меч, он в ярости летит вниз, неся свет и кровь врагам Императора. Но фреска повреждена. Огромные, параллельные царапины, следы когтей какого-то гигантского демона, по диагонали перечеркнули нашего примарха. Руны, написаные кровью, расписаны по картине. Я отворачиваюсь от мерзости. У меня нет ни нужды, ни желания читать ее.

(«А, — шепчет голос в самом отдаленном закоулке моего сознания. — Так значит, ты можешь это прочитать?»)

Я чувствую, что полки изменились с тех пор, как корабль пропал пять тысячелетий назад. Они огромные. Количество текстов потрясает. Каменные полки переполнены манускриптами. Пол усыпан выпавшими пергаментными листами. Какой-то куратор работал, собирая труды со страстью, но без тщания. И все же, за комнатой достаточно ухаживали, чтобы защитить сам библиариум после того, как погиб корабль. Эта комната — песчинка, вокруг которой была создана демоническая жемчужина. Это может быть ключом к тому, как «Помрачению Надежды» удалось покинуть эмпиреи и распространять свою чуму в материальном мире.

Центр библиариума превратился в темную святыню. Здесь стоят четыре кафедры, больше двух метров в высоту, для созданий выше космодесантников. Они сделаны из соединения железа и кости, двух настолько отличающихся, но при этом неразделимых элементов сама эта субстанция кричит о мерзости ее создания. Узоры на них — порождения кошмаров: переплетенные фигуры, людей и ксеносов, страдающих, их рты распахнуты, словно они выкрикивают богохульные проклятья презирающей их вселенной. Извилистые завитки, из змеи и плети, чешуйчатой и с шипами, вьются среди тел, принося яд и боль. Мне кажется, что я вижу движение краем глаза. Я приглядываюсь к кованым душам поближе. Я не ошибся. Они движутся, так медленно, что пройдет год, прежде чем заметны станут изменения. Но они движутся. И страдают.

Кафедры покрыты густыми слоями высохшей почерневшей крови. И здесь тоже движение. Медленные, сияющие капли падают вниз, на основу, увеличивая сотворения мук с той же последовательной непреклонностью, что растит сталактиты. Я поднимаю глаза. Кровь течет из книг.

Книги. Эти вещи нельзя так называть, не более, чем Вечного Врага следует звать человеком. Они огромны, больше метра с каждой стороны. Они покоятся на железе и кости, но связаны железом и плотью. Металлические шипы пробивают их корешки. Спекшаяся кровь стекает, бесконечно, капля за каплей, вниз, к кафедре. Плоть переплетов — не выдубленная кожа. Нет, она черная, с зеленым и фиолетовым. Она в состоянии постоянного, но не завершающегося, разложения. И она не мертва. Раздается едва слышное бренчание, словно плоть звенит от напряжения пыток.

Через стены я могу расслышать приглушенный звук битвы. Не так много времени, но я должен быть осторожен. Я должен быть уверен в своих действиях, или я обреку всех нас. Я должен быть очень, очень осторожен и из-за другой вещи в комнате. В самом центре библиариума стоит возвышение, окруженное четырьмя кафедрами. Я избегал прямого разглядывания, полагая, что мой первый взгляд обманул меня, и если я отвернусь, оно исчезнет. Но оно не исчезло.

— Лорд Мефистон… — начинает Столас. Он потрясен.

— Знаю, — говорю я. Я поворачиваюсь и смотрю на то, что дожидалось меня.

На возвышении развернута древняя звездная карта. Она начертана на выцветшем, ломком пергаменте. Эта карта лишь часть огромного сборища экспонатов, что всегда принадлежали библиариуму. Мой палец скользит по имени изображенной системы: Паллевон.

А потом я смотрю вверх.

На возвышении стоит статуя. В ее материале нет ничего абсурдного. Это просто бронза. Она не двигается. Она не издает звуков.

Это я.