Кровавый апельсин

– Нет, не шучу. Возможно, я не твой идеал матери, но я могу быть достаточно хорошей. Матильда меня любит, ты это знаешь. – Мой голос становится все громче и громче. Карл показывает мне говорить тише, но я продолжаю: – Ты не можешь вот так от меня избавиться. Я не боролась, но теперь буду. Я не позволю тебе разрушить семью, нам нужно поговорить, подумать, что мы можем сделать.

Он оглядывается. Знаю, он вспоминает о соседях, о чем они подумают, если увидят, как я стою здесь и кричу на него с порога. Он явно собирается закрыть дверь, и я быстро засовываю ногу в щель.

– Если не хочешь ссориться на пороге, Карл, впусти меня. Потому что я никуда не уйду.

Я толкаю дверь плечом, но тут Карл отпускает ее и отходит назад. Я тяжело падаю на пол. Вместо того чтобы помочь мне подняться, он смотрит на меня с чистым презрением. В нем не осталось ничего от старого Карла. Я встаю, потирая плечо, и оказываюсь в коридоре. По крайней мере, я дома.

Карл смотрит на меня и говорит:

– Думаю, тебе лучше пройти сюда. – Он показывает на гостиную, словно я незнакомка, словно это не дом, в котором мы трахались и ссорились все эти годы.

Я следую за ним, проводя рукой по стене, вспоминая, какие на ощупь обои и штукатурка, вспоминаю вмятину, которую я сделала, пытаясь затащить в дом новый комод, как плохо покрасила перила. Карл указывает на диван перед телевизором, ничего не говоря, и, пока я сажусь, он выходит из комнаты и возвращается с ноутбуком, который подключает к телевизору.

– Хочешь чашку чаю? – спрашивает он. – Стакан воды, прежде чем мы начнем?

– Нет, спасибо, все хорошо.

– Уверена? Давай я принесу тебе воды.

Карл покидает комнату и возвращается со стаканом. Я беру его и делаю глоток. Включается экран телевизора.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я. – Какое отношение это имеет к нашему разговору?

Когда он поворачивается ко мне, на его лице написана грусть.

– Я не хотел это делать, Элисон, но ты не оставила мне выбора. Как и с вазэктомией.

– Не хотел делать что? – спрашиваю я.

– Просто смотри, – отвечает он.

Я смотрю, но не понимаю, что вижу. Экран телевизора отражает то, что включено на его ноутбуке. Это Mac, все программы открыты, на заставке Матильда играет в саду. Но вот что происходит в окошке проигрывателя, я понять не могу.

– Карл, что это? – спрашиваю я, и голос сочится паникой.

– Да ладно, а ты как думаешь? Все ты отлично знаешь.

Он прав. Знаю, но не могу поверить. Это видео из коридора, по которому я только что прошла. Снято с первого этажа, словно камера установлена у подножия лестницы.

– Я промотаю на тот случай, если ты что-то упустила.

Я смотрю на Карла и вижу, что он ухмыляется.

– Почему бы тебе не описать, что мы смотрим? Я бы хотел услышать твое мнение.

– Я… нет. Ты знаешь, что мы смотрим, – наконец удается выдавить мне.

– Элисон, скажи мне, что мы смотрим. – В его голосе слышится такая злоба, что бороться с ней невозможно.

Он ставит видео на паузу и садится рядом со мной на диван. Потом берет меня за подбородок, пальцы вонзаются в кожу. Он снова несколько секунд проигрывает видео. Двое людей на экране приближаются друг к другу, целуются, расходятся.

– Кто это, Элисон? Скажи, на кого мы смотрим?

Его пальцы сжимаются, и мне трудно открыть рот, чтобы заговорить. Он делает мне больно.

– Это я. И это… это Патрик.

– Кто такой Патрик?

– Мой солиситор, – говорю я.

– Не очень-то он похож на юриста. Это тот, что только что умер?

– Да, но откуда ты знаешь?

– Позже поймешь. Жаль. Слышал, ходят слухи, что он насильник. Тебе что-нибудь об этом известно? – спрашивает Карл.

Я пытаюсь покачать головой, но он удерживает меня.

И снова говорит:

– Забавно, это было на первой странице «Ивнинг стэндарт». В любом случае говори мне, что происходит. Почему бы тебе не описать, что на тебе надето?

Мне не хочется больше смотреть на экран, но Карл не отпускает мою голову. Я смотрю на себя в стоп-кадре.

– Я в спортивных штанах и футболке, – говорю я.

– Не особо мы старались, да? Но все же легкий доступ обеспечен, как мы сейчас увидим. – Жестокость в его голосе выбивает из меня весь дух. Никогда не слышала, чтобы он раньше так разговаривал. – А что теперь происходит, Элисон? – Он снова включает видео.

– Патрик, Патрик… он рвет мою футболку.

– Ах да, очевидно. Почему бы тебе не сказать, что под ней?

Я пытаюсь повернуть голову, но его хватка не слабеет. Он кладет вторую руку на мою шею и сжимает. Мне и так уже было сложно дышать из-за паники и стресса, но теперь у меня вообще не получается сделать вдох. Я чувствую, как лицо краснеет, и я подношу руки к горлу, пытаясь отцепить его пальцы. Карл не шевелится еще несколько секунд, а потом отпускает мое горло.

– В следующий раз будет дольше, – говорит он. – Скажи мне, что под футболкой.

Я пытаюсь вдохнуть, говорить спокойно.

– Кажется, ты охрипла, – говорит он, – выпей. – И передает мне стакан воды.

Я делаю глоток.

– Давай попробуем снова, – замечает он. – Что под футболкой?

Бесполезно противиться.

– Ничего, – говорю я. – На мне ничего нет.

– Как удобно для твоего гостя-джентльмена. И что он теперь делает?

– Снимает мои спортивные штаны.