Кровавый дракон (СИ)

— Зря иронизируешь, по Мейсу, между прочим, многие женщины сохнут. Две из них даже пытались мне угрожать. Но он мне не нужен, — Илонна приблизилась к Диллю. — У меня есть мужчина, пусть и бестолковый.

— Почему бестолковый? — шёпотом спросил он.

— Потому что прикосновение душ — это объяснение в любви, которое невозможно передать никакими словами. И просто так оно никогда не происходит.

— Получается, я тебе ещё тогда в церкви в любви признался? Это ж я столько времени напрасно потерял, — ахнул Дилль.

— Не понимаю, почему ты его теряешь и сейчас, — прошептала Илонна.

Дилль привлёк к себе девушку и нежно коснулся губами её губ. В этот момент Тео заглянул внутрь фургона и тут же поспешил удалиться, справедливо полагая, что выздоровление Дилля и Илонны пойдёт быстрее, если им не мешать.

* * *

Когда Дилль набрался сил и начал выползать за пределы фургона, он узнал, что такое слишком назойливое внимание.

За свой полный двадцать один год он привлекал внимание к собственной персоне частенько. Например, когда обманутые какой-нибудь его очередной аферой граждане Тригорода начинали искать рыжего пройдоху с целью выбить из него свои кровные сребреники. Потом, когда он присвоил себе славу драконоборца, жители Тригорода его чуть ли не на руках носили и даже собирались воздвигнуть в его честь памятник. Потом, после освобождения Неонина от Тринн, на Дилля снизошло внимание самого гроссмейстера Адельядо и даже короля Юловара. А уж когда он помог Юловару вернуть утраченный в результате заговора трон, король и вовсе расположился к нему настолько, что даже предложил самому выбрать награду. А на Дилля после этого заточили зубы многочисленные дворяне бывшего клана Сокола, мечтавшие выпустить ему кишки за то, что он прибил герцога Фрадбурга. В общем, на недостаток внимания к себе Дилль пожаловаться не мог.

Но только сейчас он понял, что это такое — быть знаменитостью. Не успевал он вылезти из фургона и ступить на землю, как с ним начинали здороваться совершенно незнакомые люди — от конюхов и кузнецов до офицеров ранга полковника. Они улыбались, спрашивали о здоровье, предлагали хлебнуть пива, вина, медовухи, настойки и так далее по списку. Один советовал средства, которые помогают быстрее сращивать кости и набраться сил (моя бабка такой мазью тысячу человек вылечила), другой приглашал прийти к ним на товарищеский ужин (будут только свои — человек двести), третий предлагал изготовить для сэра Диллитона специальные доспехи (даже гномам такие не сделать, уж поверьте), четвёртый просил посетить его роту (пусть мои балбесы посмотрят на вас и проникнутся духом истинного воина), пятый желал обучить его секретному удару (клянусь, после этого финта вы проткнёте противника насквозь)…

Дилль здоровался, благодарил, отнекивался и спешил откланяться. Затем всё повторялось уже со следующим собеседником. А затем со следующим. Вместо укрепляющей мышцы прогулки, он только и делал, что разговаривал. И вскоре Дилль решил, что будет проще безвылазно сидеть в фургоне, который ему выделило начальство. Тео, который на собственной шкуре уже испытал прелести всеобщего внимания, зубасто улыбался и тоже старался не покидать транспорт без лишней необходимости.

Зато Руди с удовольствием купался в лучах славы. Невысокий крепыш щеголял уже с сержантским шевроном и рассказывал, что ему хотят дать в подчинение целую сотню — то есть, Руди к концу войны вполне мог стать лейтенантом. Неплохой взлёт карьеры для простого пограничника. Вот только конца войны пока не предвиделось.

Тео рассказал Диллю, что произошло с момента эпического похода «троих против целой армии». После погрома, учинённого Диллем в тилисском лагере, туда наведались дизанские рыцари, разнесли всю передовую линию постов и едва не прорубились до шатра командующего. Паника в рядах тилисцев и их союзников, которая последовала за этим, не позволила королю Энмунду не только начать битву, в которой ситгарцы неминуемо потерпели бы поражение, но и даже преследовать отступающую армию. Куберт увёл войска по дороге в Морано, а тилисцы оставались на месте ещё несколько дней, приводя себя в порядок и восстанавливая пошатнувшийся боевой дух союзников. Ещё бы, кто угодно падёт духом, так получив по зубам в тот момент, когда он уже без пяти минут победитель.