Кровавый Дунай

— А с того, Николай Тимофеевич, решил, что я по ним лично месяц назад от гестапо удирал — вместе со своими ребятами. К тому же будайские подземелья — это не только канализация, мы под землёй видели туннели, которые ещё турки прорыли… Так что пройти под землёй от Замковой горы до Будакеси — можно запросто! Эсэсовская генеральская сволочь погонит солдат по верху на прорыв, как пушечное мясо — а сами безопасно удерут по канализационным тоннелям.

Трегубов почесал затылок.

— Разведбат я тебе обеспечу, хоть это будет и непросто… Но смотри! Ежели ты ошибся и завтра никого из фашистских генералов не поймаешь — поедешь в Арзамас, в учебный полк, будущих разведчиков уму-разуму обучать…

— Поймаю! — Уверенно бросил Савушкин. И добавил: — Не факт, что самого Пфеффера этого, но генералов из его штаба или мадьярских — точно.

— Ну смотри. За язык тебя никто не тянул… Отправиться вам надо сегодня. Я дам вам свой «додж», через Шорокшар доберетесь до Чепеля, там — на переправу через Дунай, напротив Будафока. В Келенфёльде, на улице Цимош, найдёшь дом девять. Там сейчас разведотдел Третьего Украинского гужуется. Я свяжусь сейчас с ними, они вас встретят и на ночлег определят. Ну и ты или сегодня, если успеешь, или уж завтра утром обратишься к генералу Грязнову, начальнику разведки фронта, он тебе выделит батальон. А дальше… — Трегубов развёл руками, — дальше сам.

Через полчаса разведчики, внешне напоминающие новобранцев, в новеньком, с иголочки, обмундировании — загрузившись в «додж», двинулись на юго-запад. Водитель автобата штаба фронта, прикомандированный к подполковнику Трегубову, вёл машину осторожно, время от времени останавливаясь и убирая с пути разный опасный для шин мусор — в чём ему очень скоро начали помогать разведчики. Впрочем, отвлекаться на уборку улицы им пришлось раз пять, от силы — окраины Будапешта, по которым лежал их путь, представляющие собой частную одноэтажную застройку, при штурме пострадали не сильно — к тому же разведчикам постоянно встречались команды пленных венгров, занятых расчисткой редких развалин и уборкой дорог. В целом, можно было сказать, что Матьяшфёльд, Уйхедь, Кишпешт и Пештержебет от штурма почти не пострадали — чего никак нельзя было сказать о Чепеле. Остров лежал в руинах, некоторые заводы представляли собой просто груды камней. Да-а, накал боёв тут был — мама не горюй… Савушкин спросил у водителя:

— Коля, ты на той стороне уже был?

Шофёр кивнул.

— Бывает. В первый раз — ещё в декабре. Тогда возил зама по строевой сорок шестой армии. Которую потом соседям передали.

— На местности сориентируешься?

Водитель пожал плечами.

— А зачем? Нам прямо на КПП дадут мадьяра пленного, он нам дорогу и покажет…

Некрасов хмыкнул.

— Он покажет… Аккурат к своим.

Шофёр покачал головой.

— Не слышал о таком. Да у соседей сейчас мадьяры с немцами на промилуй Бог воюют — десятка два рот добровольцев!

— То есть как?

— А вы не в курсе? Мне хлопцы из нашего автобата рассказывали — уже неделю наши мадьяр пленных вербуют в добровольческие роты.

— И что, идут? — скептически спросил Некрасов.

— Ну, чтоб валом валили — так не сказать, но каждый день по два-три «студера» отвозят. А вчера так вообще колонна ушла, в дюжину машин…

На переправе им, после предъявления командировочного предписания, и в самом деле выделили какого-то венгерского унтера — с трудом и через пень-колоду, но всё же говорящего по-русски. Командировавший его сержант, заглянув в «додж», обратился к Савушкину:

— Товарищ капитан, как доберетесь до места — подпишите нашему Иштвану пропуск назад. И если есть какая банка тушёнки лишняя — выделите, Христа ради. По второй норме у них кормёжка, не забалуешь…

— Хорошо, подпишу и выдам! — про себя подвившись русской отходчивости, пообещал Савушкин. Впрочем, дело своё венгр знал туго, руководимый им водитель довольно быстро довёз разведчиков до расположения разведотдела Третьего Украинского — после чего унтеру Иштвану была выдана обещанная банка американского колбасного фарша и подписан пропуск для возвращения обратно на КПП у переправы.

Генерал Грязнов, начальник разведки фронта, уставший и небритый, встретил Савушкина, сидя за столом, разговаривая по телефону и одновременно карандашом правя какой-то документ. Услышав бравый рапорт капитана, генерал положил трубку, отложил в сторону карандаш и, подняв на него красные, воспалённые глаза, прокашлявшись, спросил:

— Ты, стало быть, приехал от соседей — эсэсовских генералов ловить?

— Я, товарищ генерал-майор!

— Ну-ну… Повезло тебе, капитан. Вчера ещё я бы тебе и роты не дал, но сегодня… Бери батальон мотоциклистов, они тут рядом, в цейхгаузе через два дома, отаборились — и чеши завтра утром в Будакеси. Комбат у них молодой, ражий, белорус из-под Гомеля, бывший партизан, старший лейтенант Янушкевич. Вы с ним ровесники, столкуетесь…

Савушкин насторожился. Неспроста генерал так этот батальон и этого комбата нахваливает, что-то тут нечисто…

— Извините, товарищ генерал… А чем этот батальон плох?

Генерал устало улыбнулся.