Кровавый Дунай

— Ишь ты… Переборчивый какой… Ничем не плох, отличный батальон! Техника вся новая, мотоциклы американские, по ленд-лизу полученные, пробег копеечный, до Берлина доедут без ремонта! А отдаю я его тебе с лёгким сердцем, потому что просто прибыл он под мою команду три часа назад из Кечкемета, местности не знает, сформирован две недели назад в Киеве, его сейчас по назначению использовать — задаром потерять… В общем, твоё задание — как раз для него. А так батальон хороший, полнокровный, шестьдесят семь мотоциклов с коляской, шесть броневиков, ротные рации, как ты просил у Коли, миномётная батарея, даже «сорокапятки» есть свои, не приданые… Двести десять штыков! В сорок втором иные полки были меньше…

— В сентябре в Сталинграде и дивизии, случалось, такими были…

— Сталинградец?

— Так точно. У Шумилова. Купоросное, потом Советское, Калач…

— Паулюса не ты? — улыбнулся чему-то своему генерал.

— Никак нет. Уже в госпитале к этому времени был.

Генерал кивнул.

— Ладно, ступай. Приказ батальону готов, возьми у адъютанта. Там у них и заночуешь, и поужинаешь со своей командой. И с Богом! Наловите эсэсовских генералов — хорошо, нет — моему батальону боевое слаживание не помешает…

Глава двадцать третья ПРОРЫВ

— До восемнадцати ровно. Ни минутой больше! В восемнадцать ноль одну рота снимается и возвращается на прежние позиции… — устало произнёс Савушкин.

Усатый майор в кубанке радостно схватил его руку и от всей души сжал — у капитана едва не хрустнуло запястье. Майор, заметив гримасу боли на лице Савушкина — виновато промолвил:

— Прости, разведка! Не рассчитал… Мне твоя рота край нужна! Ты понимаешь, тут два переулка кривоколенных — от них до той стороны проспекта всего сто метров. Я там два пулемёта фланкирующих поставил, конечно, но сам понимаешь — сто метров… В восемнадцать ноль мне обещали две роты венгерских добровольцев подкинуть — я их вторым эшелоном за своими поставлю и эти переулки перекрою. Ну а ну как эсэсовцы раньше ломанутся?

— Да понял я, понял, товарищ майор.

— Ну вот и отлично! — Майор хлопнул Савушкин по плечу, и, оглядев два десятка мотоциклов, заполнивших маленький сквер, уважительно произнёс: — Ишь ты, всё новенькое, прям с завода… Когда, говоришь, с формировки?

— Двадцать девятого января в Киеве получили знамя.

— То-то я и смотрю, вы все в новом, прям женихи…

Савушкин не стал разубеждать командира полка, и лишь молча кивнул. Тот продолжил:

— А у меня в полку всего сто пятьдесят активных штыков на сегодняшний день. От Новисада, почитай, без передыху, с октября в боях. Ну да, даст Бог, сегодня вечером всё закончится. Через нас не пройдут, это я тебе фактически говорю. Хоть штыков у меня и наперечёт — но зато пулемёты, миномёты и пушки — по штату. Отобьёмся, конечно, да вот со стрелками — беда. Как утром получили приказ готовится к прорыву немцев — я всех в первую линию поставил, даже взвод охраны штаба полка, поваров, ездовых, обозных. И то не хватило… Это в степи полка на три километра фронта хватает, а тут… Да ещё застройка эта! Кто как хочет, так и строит — у одного вилла в три этажа с подвалом, у второго винный погреб, а у третьего заборы из бутового камня, танком не проломишь…

— Товарищ майор, я пойду.

— Да, да, ступай, разведка! Ежели что — я на КП, вон в том доме под красной черепицей, — и майор махнул рукой в сторону внушительного особняка на перекрестке улиц.

Хорошо хоть, его разведчики с ним… Впятером они коллектор постерегут, а в шесть и вторая рота мотоциклетного батальона вернется. Не пойдут немцы на прорыв засветло — но это поверху. А если под землёй уже пошли? Ладно, будем ждать. Спускаться в канализацию — только в самом крайнем случае, даст Бог, он не наступит…

— Товарищ капитан, куда мотоциклистов этот усач увёл? — Котёночкин поправил сползающую на лоб шапку.

— Перекрыть возможный маршрут прорыва. У его полка трудная позиция — от площади Селл Кальман до северной оконечности парка Вермёзё. Расстояние плёвое, метров четыреста пятьдесят, но и полк у него — одно название. На сорок пять пулемётов всего полторы сотни стрелков. Вот он наших мотоциклистов и попросил взаймы, до шести часов — переулки между проспектом Кристины и улицей Варфок перекрыть, там возможен прорыв, а закрыть эту дыру у него людей нет. Ему каких-то венгров-добровольцев обещали, но пока наши разведчики этот участок прикроют…

— Ясно. А в Будакеси?

— Радист, — и Савушкин кивнул на устроившегося в коляске одного из мотоциклов бойца с радиостанцией, — на связи. Там пока тихо. И на проспекте Оллас тоже пока тишина… Некрасов, ты у нас шибко слышащий — что в мире творится?

Снайпер, дремлющий в коляске, открыл глаза и буркнул угрюмо:

— Час уже не стреляют с той стороны.

Савушкин кивнул.

— Перегруппировываются. Подтягивают ударные части к линии огня. По ходу, пойдут пешком, без техники. Помнишь, Олег, как под Корсунем?

Старшина кивнул.