Кровавый Дунай

— Угу. И потерянную разведгруппу. — Трегубов, вздохнув, продолжил: — Лёша, сейчас в Буде немцы и венгры контролируют клочок земли от силы в десять квадратных километров вокруг королевского замка и горы Напхедь. Их там тысяч пятьдесят, самое малое, полторы сотни танков, под тысячу артиллерийских стволов… Вас бы расшифровали в пять секунд и расстреляли прямо у стены королевского замка. Бессмысленная гибель лучшей разведгруппы отдела никак не входит в мои планы… Вас и так осталось слишком мало. — Помолчав, спросил с горечью: — Ты о группе Ершова в курсе?

— Да.

— Вот так вот, Лёша. В конце войны, можно сказать… Пятерых разведчиков. Которые прошли всё — и нет их. А ведь почти долетели… Так что две группы у меня осталось — твоя и капитана Воскобойникова. А в мае прошлого года был полный штат, пять групп, да две в учебном полку готовились… Вот такие пироги, Лёша… А ты говоришь — в Буду. Мы и планировали так поступить, скрепя сердце — но, слава Богу, надобность отпала. Пленные наперебой докладывают, мы о группировке в Буде знаем сейчас больше, чем этот Пфеффер и его венгерский подельник, как его… Хинди. Да и не только от пленных… В разведотдел штаба фронта из Москвы — кстати, не без моего содействия — в помощь группу радиоперехвата прислали, и пару криптографов, из нестроевых. С математического факультета МГУ. Вторую неделю потеют над немецкими шифровками…

— И как, успешно?

Трегубов кивнул и, достав из папки листок бумаги, протянул его Савушкину.

— На, ознакомься…

Савушкин взял листок, пробежал его глазами. «Кроме Первого танкового корпуса СС, группе армий „Юг“ в качестве резерва Верховного командования сухопутных войск придается Второй танковый корпус СС в составе второй танковой дивизии СС „Рейх“ и девятой танковой дивизии СС „Гогенштауфен“. Командование группы армий должно безотлагательно разместить прибывшие части, подобно тому, как это было сделано с Первым танковым корпусом СС». Ого! Капитан даже присвистнул.

— Не свисти, денег не будет. — Едва заметно улыбнувшись, промолвил Трегубов. И продолжил: — Два танковых корпуса по нашу душу прибывают с Западного фронта. Между Дьёром и Татабаньей сейчас концентрируются. И куда они дальше направятся — бог весть… Или по следам январских боёв — на Дорог и Бичке. Или к Балатону. Или ещё южнее… Танковая армия — это тебе не баран чихнул… Четыре танковые дивизии СС, по полному штату — это одних танков под шесть сотен, да бронетранспортёры, да самоходки… Стальной таран. А учитывая, что у Толбухина в дивизиях — новобранцы по сорок-пятьдесят годков с западной Украины, бывшие пленные, да плюс болгары — то сам понимаешь, что нас может в ближайшее время ожидать… Учитывая, что в январе всего один танковый корпус СС наделал там такого шороху, что мама не горюй — представь, что могут утворить два… Так что немцы в Буде будут сидеть и ждать деблокады. А ты говоришь — прорыв…

Савушкин решительно бросил:

— А я говорю — прорыв! — И, уже мягче: — Там девятый горнострелковый корпус СС, кавалерийские дивизии СС, активисты «Скрещённых стрел»… И дикая нехватка продовольствия и боеприпасов. Эти сдаваться не станут — но и сражаться им, по сути, нечем. Я читал сводку по Третьему Украинскому — они каждый день захватывают исправные танки немцев. Исправные! О чём это говорит? Об отсутствии топлива, прежде всего. — Помолчав, добавил: — Другого выхода для немецкой и эсэсовской части гарнизона Буды я не вижу. — Глянув на карту, произнёс: — Двухвёрстка тут не годится. Покрупнее есть? План Будапешта?

Трегубов пожал плечами.

— Есть, как не быть. С обстановкой на девятое февраля, на утро. Тебе-то зачем?

— Надо. Есть одна мысль, хочу проверить…

Тут в дверь кабинета постучались. Трегубов, оторвавшись от кипы карт, бросил: «Входите!» и вернулся к поискам. На пороге замер младший лейтенант в мешком сидящей на нём хлопчатобумажной гимнастёрке, обвисших галифе и яловых, плохо чищенных, сапогах. Очки на его лице имели такие линзы, что более напоминали два маленьких аквариума — это был явно один из тех «нестроевых» криптографов, о которых только что говорил подполковник.

— Чего тебе, Горелик? — Раздражённо произнёс Трегубов.

— Рас-с-сшифровали. Вот. — И младший лейтенант протянул своему начальнику листок бумаги.

— Читай, тут все свои!

— Я… заик-к-каюсь. Пусть т-товарищ кап-п-питан…

— Хорошо. Савушкин, прочти!