Кровавый квартал

Я ускорился, когда она перекинула вторую ногу и уцепилась за край. Стоя по ту сторону ограждения, она начала двигаться в сторону середины моста. В какой-то момент она посмотрела в мою сторону, и ее глаза, наконец, заметили меня.

— Нет, ты меня не получишь. Мне нужно уйти, — выплюнула она и отпустила руку. В последний момент я кинулся вперед и обхватил ее за талию, прижав руку к ее рту, чтобы заглушить крики, и потащил обратно. Она слабо вырывалась и дергалась, но как только мы оказались на моей стороне ограждения, я обхватил ее шею рукой и перекрыл доступ к воздуху. Прошло всего несколько секунд, и она обмякла у меня на руках.

Я слышал только громкий стук своего сердца, когда подхватил ее на руки и начал идти обратно.

— Ты не сбежишь от меня, Алора. Если хочешь умереть, я могу это устроить, но обещаю, что сначала ты познаешь рай, прежде чем отправишься на прогулку с мертвецами.

Недалеко был большой парк, и я пошел туда, усаживаясь на одну из скамеек. Со стороны мы могли казаться влюбленной парой, решившей провести романтический вечер, или двумя наркоманами в поисках дозы. Так или иначе, мы сливались с толпой. Вытащив телефон, я набрал номер Леннокса.

Он поднял трубку на третий гудок.

— Йоу.

— Мне нужна машина. Я отправлю адрес, — сказал я и повесил трубку, прежде чем он успел спросить меня, зачем. Не то чтобы я думал, что его это волнует, но объяснять я не хотел. Я провел рукой по ее синеволосой голове и вгляделся в лицо своей куколки.

— У меня на нас большие планы, куколка. Очень большие планы.

АЛОРА

Тьма. Только тьма. Возможно, она всегда была со мной. А может, моя жизнь — лишь параллельная вселенная света и тьмы, существующих на одном уровне, но никогда не признающих друг друга. Может быть, вера в Бога и рай всегда была не более чем дымом и зеркалами, и каждый момент нашей жизни — наш собственный рай или ад.

Моя сокамерница говорила, что просыпаться каждый день и вспоминать, почему она в тюрьме, — и есть ад. Я никогда не слышала более верных слов. Не проходило ни дня, ни ночи, чтобы я не думала об Эви и Тэмми, и о том, что я сделала, чтобы стать причиной их смерти. Могла ли я поступить по-другому? Почему жива осталась именно я? Возможно, это и было моим наказанием? Жить, зная, что я причина смерти Эви, а моя душа погибла вместе с ней?

Возможно. Но я выдержала все, что смогла. Я думала, что смерть должна принести покой. Место, где твоя душа наконец-то отдыхает, а боль от прожитой жизни утихает. Но если я умерла, то в рай не попала. Все мучительные воспоминания остались, а боль от ее потери все так же давила на грудь.

Я моргнула, пытаясь вспомнить, что произошло. Я хотела умереть. Плакала, говорила с Эви, пила. А потом встала, решив наконец присоединиться к сестре. Но…

— Начинаешь приходить в себя? Наконец-то.

Серьезно?

Меня бросило в дрожь от звука голоса Грейсона. Я бы узнала его где угодно, и казалось вполне логичным, что, прыгнув навстречу смерти, его голос стал первым, что я услышала. Может, он всегда был дьяволом. Следовал за мной из тени, прятался, выжидал момент, чтобы ударить, забрать меня и утащить туда, где мне самое место.

Страх холодной волной пробежал по телу, когда я услышала, что он приближается. Я повернула голову, увидела его тень, но не могла разглядеть лицо. Сглотнув, я зашипела от ощущения чего-то в носу и в горле. Что он со мной сделал? Дернув рукой, чтобы попытаться вытащить что-то похожее на трубку, я обнаружила, что не могу двигаться, и страх, вместе с тошнотой, начал подниматься внутри. Выровняв дыхание, я с трудом сглотнула, чтобы не выдать себя.

Не паникуй, не паникуй, не паникуй.

— Что ты со мной сделал? Почему я не могу двигаться?

— Спас тебе жизнь. Ты не можешь двигаться, потому что я привязал тебя для твоей же безопасности. То, что ты чувствуешь, — трубка, идущая по пищеводу в желудок. Я выкачал большую часть алкоголя через зонд, но решил, что ты не захочешь просыпаться с трубкой в горле, так что теперь она проходит через нос.

— Как заботливо, — пробормотала я. — Я не люблю, когда меня связывают, — сказала я и тут же мысленно пнула себя.

— Переживешь. — Не знаю, пытался ли он меня утешить, но это совершенно не помогло. — Я закончу промывать тебе желудок солевым раствором. — Он подошел ближе, в том же капюшоне, что и в приюте, скрывая лицо. — Если тебе интересно, почему физраствором, то чтобы предотвратить электролитный дисбаланс.

Он оперся на стол.

— Весьма впечатляет — выпить две бутылки и при этом еще бежать. Ты, должно быть, настоящая звезда легкой атлетики.

Я отвернулась от него, вспоминая каждый жизненный выбор, который привел меня к этому моменту.

— Тебе следовало просто дать мне умереть.

Он схватил меня за подбородок, заставив посмотреть на него. В его облике было что-то по-настоящему пугающее. Капюшон делал его похожим на самого Жнеца. Казалось, что я умоляю саму смерть завершить начатое.