Кровавый пасьянс

Только после этого разместились наконец в гостинице «Восток». Александра, только войдя в свое новое временное жилище, опытным глазом сразу определила уровень комфорта, который ей отвели на время пребывания группы в этом городе. Номерок средний, заурядный. Да, сотрудники Особого специального управления сильно не шиковали — другой стиль поведения на государственной службе. Это чиновные хапуги, дорвавшиеся до бюрократических властных привилегий, позволяли себе за счет бюджета вести роскошную жизнь, разворачиваясь в тратах по-царски. Когда в кабинеты закупали стулья по сто пятьдесят тысяч за штуку и служебные импортные авто по десять — пятнадцать миллионов. А если командировка, то номер только класса люкс, суперлюкс или президентские апартаменты и еда в ресторанах высшего класса. И сколько ни боролась Счетная палата, сколько ни пыхтел, сжимая кулаки, организованный президентом Народный фронт, истребить это безобразие никак не удавалось. Бюрократия всесильна. Там, где властвует чиновная бюрократия, она непременно будет паразитировать на народе, будет высасывать из государства всю силу и энергию на свои личные нужды, пока не возникнет новая система управления. И тенденция эта не возникла в недавние десятки лет, прошедшие с развала Союза, а пошло это все с времен незапамятных, тому, может, лет двести, а может, и больше, пошло, пошло, да так и не вышло. Но ОСУ ведомство грозное и, благодаря генералу Харченко, бессменному (что и само по себе было удивительно, но не случайно) руководителю службы, держалось линии президента — только необходимое, никаких лишних расходов. Скромные вольности позволялись только в интересах дела.

Короче говоря, номер стремный, но бывали места и похуже, где приходилось ночи коротать…

Александра, недолго думая, после заселения и быстрого ужина в ресторане на первом этаже гостиницы, приняла душ, включила телевизор, чтобы бубнил «о космических кораблях, которые бороздят Большой театр», и быстро уснула. Все вопросы о том, что да как и почему, оставила на утро. Поэтому и выспалась вволю, от души.

Утром, раскрыв глаза, она сразу воззрилась на экран работавшего всю ночь телевизора. С большого плоского экрана, закрепленного на стене, на нее смотрел, злобно прищурившись, черно-белый Шариков из старого черно-белого же фильма «Собачье сердце» по Булгакову. «Уж мы котов душили-душили, душили-душили, душили-душили, душили-душили»… Александра смешливо хрюкнула, дотянулась до пульта и выключила телевизор. Пусть отдохнет, всю ночь работал, бедолага.

Да, бодрое начало утра. Позитивное. Котов они душили. Ну и нравы в восточной провинции Российского государства. Такие фильмы с утра пораньше гонят. Жесть!

В дверь постучали.

— Да! — крикнула Александра, не собираясь вставать. Если что, ответит, чтобы позже пришли, а пока немножко поваляется, проснется окончательно.

Дверная ручка шевельнулась, и, о боги, дверь стала приоткрываться! Обалдеть! Александра Андреевна, так тебя растак, ты что, не заперлась вчера и всю ночь спала с открытой дверью?! Ну, мать, даешь! Кулёма!

В приоткрытую дверь заглянул и сразу просунулся весь улыбающийся Ваня Купчик.

— Это я!

— Вижу! Проходи уж.

Ваня, свежий и светящийся оптимизмом, встал перед кроватью — в руках держал два пластиковых с крышками стакана с кофе.

— Начальница! Кофе в постель! Как в кино!

— Вся наша жизнь — сплошное кино, Ваня. Сейчас встану. Где наш друг Загин?

— Его величество еще изволят почивать после вчерашних неумеренных возлияний.

— В баре зажигали? — Александра не удивилась. А чего еще ждать от бравых капитанов. Гусары, если не воюют, или играют, или пьют, или крутят любовь. Купчик, видимо, ночью попив, утром решил удариться в любовь и романтику — изображает подобострастное обожание. Но ее не обманешь, она своих подчиненных донжуанов знает как облупленных.

— Не только в баре, — источал улыбки Купчик.

— Господи, взрослые дядьки. Когда вы угомонитесь?

— А что вечерами делать в командировке?

— А дома, в Москве, вы что делаете?

— То дома, — поскучнел Купчик. Он не любил выездов за пределы родной столицы. Московский патриот-бездельник.

— Отвернись.

Ваня смущенно заулыбался.

Александра его сразу охладила:

— О нет, не надо. Садись за стол. Я все равно в ночной рубашке. Прелестей моих ты не увидишь.

— О, начальница, ты само очарование в этой рубашечке. Так по-домашнему.

— По-домашнему? Ну и здорово. Не подлизывайся. Сегодня дел будет сверх меры. Да, Ваня, давай лучше, чем на меня пялиться, возвращайся в свой номер и буди Загина, приведи его в норму. Я — в душ. Ждите меня у себя, и вместе пойдем завтракать, там наметим задачи и цели.

— Мы их каждый день намечаем.

— Вот! И сегодня будем намечать! Да, и позвони в ресторан отеля, чтобы нам общий стол на всех сделали, на всю группу — там и посовещаемся, потом я сваливаю.

— Ну, как тебе Ли? Как будешь с ним работать?

Александра не удивилась вопросу.

— Ли как Ли. Что, первый раз с ним, что ли? Молодой, амбициозный мальчик.

— Ли, значит, мальчик, а мы с Загиным — взрослые мужики.