Кровавый рассвет (=Ветер, несущий стрелы)

  - Жрецы не пойдут разом против нас и против Эвинны. По крайней мере, Тольвар. Итак, сегодня же вечером мы издаем манифест, в котором Эвинна получает герцогский титул и пост наместника Империи в Верхнем Сколене. Одновременно в графское, баронское и рыцарское достоинство производятся ее командиры легионов и полков, остальные, будь они крепостные и рабы, получают свободу. За особые заслуги перед Империей. Мы объявляем, что сами призвали ее на защиту, а все пограничные стычки, по сути - недоразумение. Тем самым из агрессора Эвинна превращается в нашу защитницу, ее войско становится войском Империи, а вот ваш король превращается в узуратора, покусишегося на императорскую корону.

  Это не все. Следуя пожеланиям сколенского народа, мы официально делаем предложение графине Эвинне ване Эгинар. Так мы приберем к рукам ее армию. А если к тому времени ваш король не одумается и не выведет войска из Империи или, тем более, продолжит наступление, мы бросим эту армию в поход на Алкию. После Макебал представляете, что ее люди там натворят? И останется ваш Амори "королем" на острове Алкиф - и то до тех пор, пока адмирал Бреглен не восстановит флот. Вы удовлетворены? Но вы этого не увидите, потому что я приговариваю вас к смертной казни - в память о былых ваших мелких услугах короне - не к повешению, а к отрубанию головы. Вот теперь выводите.

  - Слушаюсь, ваше императорское величество, - произнес один из верхних сколенцев. - Приговор исполнять немедленно?

  Произнес? Или произнесла? Голос был негромкий, хрипловатый, но точно не мужской. У воина не было бороды и усов, но это ничего не значило. Эти сколенцы до сих пор позорятся, сбривая растительность на лице - наверное, потому что в душе они трусливее баб. Но ведь под шлемом, дипломат готов был поклясться, скрывается искусно свернутая роскошная коса, а кольчугу оттопыривает девичья грудь. Эвинна! Так значит, она с небольшом отрядом опередила войско, и уже в столице. И наверняка обо всем договорилась с Императором...

  - Подождите с казнью, посол все-таки. Заковать в кандалы, и в темницу для особо опасных. Поторгуемся с Амори о пленных и захваченных крепостях. И прикажите своим людям поторопиться. Самое позднее к вечеру армия должна быть в столице.

  - Слушаюсь, ваше величество, - учтиво, как учил еще Эльфер, поклонилась Императору наместница.

  ...Еще пару дней назад казалось, что любовно составленный план забуксовал, напоровшись на оборону Лакхни. Конечно, следовало ожидать, что Эвинна подстрахуется, не дав алкам с ходу ворваться в Империю, но такого все же не ждали. И все-таки королевский оружейник Михалис сработал на славу, его воины за пару часов сделали то, над чем остальные бились бы неделю. Нет, все к лучшему. Зато теперь от захваченных в Лакхни "языков" узнали, что верхние сколенцы уже участвуют в войне, нарушая посольский статус. А это, в свою очередь, дает простор для маневра и давления на Императора. Если правильно подать информацию о тихом захвате Лакхни, можно надеяться, что Кард объявит алков "освободителями".

  Теперь алкская армия вышла на оперативный простор. Каждый день оставляет позади по тридцать миль, еще день-полтора (ну два, ведь еще надо форсировать Эмбру) - и алки будут в столице, а тогда им сам Ирлиф не страшен. А Император, этот напыщенный хомяк, сделает то, что от него требуют. Ну, а потом, возможно, и исчезнет - опять-таки завещав Нижний Сколен Императору Амори. Империя Харванидов возродится - только со столицей в Алкрифе.

  А пока не грех помечтать. Новый жеребец несет короля к исполнению самой давней, самой потаенной мечты. Плох тот солдат, что не мечтает стать коннетаблем. Но хуже тот Харванид, что не мечтает стать Императором.

  Лязг и грохот, характерные крики и суета впереди вырвали короля из сладостных мечтаний. Пришпорив коня, Амори поскакал вперед. Король проверил, как идет из ножен меч: он не собирался участвовать в рукопашной, но мало ли что?

  Когда король подъехал к месту затора, путь преградил завал. Две огромные березы, поваленные навстречу друг другу, создали непроходимую для конницы и почти непроходимую для пехоты баррикаду. Под переплетением ветвей стонали и ругались по-алкски, наверняка там есть и погибшие, и искалеченные.

  - Что встали, - рявкнул Амори столпившимся у завала. - Рубите их! Если не прорубимся к тем, кто с той стороны, они всех положат!

  Амори ни на миг не сомневался, что там, впереди, голова колонны угодила в засаду. Он и не удивился, когда из придорожной "зеленки" густым роем полетели стрелы. И разом сдали нервы опытных наемников, будто все превратились в ополченцев, встретивших свой первый бой. Суета была бестолковая - лишь кое-где Амори заметил перестроение из походного порядка в боевой. А стрелы сыпались и сыпались, разя надевающих доспехи солдат.