Кровавый след. Зарождение и становление украинского национализма

На конференции было принято решение о праве ПУН представлять все украинские националистические структуры в международных политических, экономических и культурных структурах. В итоговом коммюнике, опубликованном в журнале «Возрождение нации» за апрель 1928 года, указывалось:

«…1. Провод украинских националистов в своей деятельности отмежёвывается от всех украинских политических партий и групп и не вступает с ними ни в какое взаимодействие. Все организации украинских националистов на ЗУЗ и за рубежом должны стать также на этот путь;

2. Организации украинских националистов до созыва конгресса должны провести соответствующую подготовительную работу по отдельному плану;

3. ПУН выступает как координирующий центр и представляет интересы местных националистических структур в вопросах взаимного сотрудничества и разрешения спорных ситуаций;

4. Конгресс украинских националистов созвать 1 сентября 1928 года»[293].

Решения конференции в целом встретили позитивное отношение среди националистических кругов эмиграции и Галиции. Однако, как и предусматривалось её итогами, некоторые оппортунистические члены УВО отказались им подчиниться и перешли во главе с В. Палиевым в УНДО. Вследствие чего произошли новые назначения в краевой команде. Задача очиститься от колеблющих членов накануне создания ОУН в какой-то мере была выполнена. За основу будущей организации был принят тезис Д. Донцова о необходимости создания совершенно новой, чётко идеологической и революционной, нравственно-элитарной организации[294].

Некоторая часть членов УВО, оставшихся на свободе, рассматривали решение конференции как акт предательства, отхода от продолжения революционной борьбы и страх принесения себя в качестве жерты за дело национального освобождения. Переход В. Палиева в УНДО и начало политической карьеры легализовавшихся увистов было воспринято как указание центра – Е. Коновальца, который к тому времени значительно утерял свой авторитет среди краевой команды своей бездеятельностью, перестраховочностью, отказом от активных форм борьбы, снобизмом, стяжательством материальных благ за счёт бюджета УВО (Е. Коновальца, как и Р. Яри, обоснованно подозревали в присвоении присылаемой из США и Канады валюты. Однако они под любым предлогом отказывались предоставить бухгалтерскую отчётность по расходованию средств организации).

Актуальной эта тема стала в 1928 году, когда после очередного провала и ареста около 60 человек, в том числе и команданта УВО – Ю. Головинского, у организации не оказалось денег на оплату услуг адвокатам. Заключённые увисты обвинили Е. Коновальца, что он, жертвуя ими ради немецких интересов и получая за предоставление разведывательной информации деньги, не в состоянии изыскать средства для облегчения их последующей участи заключённых. Как впоследствии заявлял полковник:

«…В 1928 году нам внезапно без предупреждения отказали в поддержке, в момент, когда почти 100 украинцев по обвинению в шпионаже в пользу Германии сидели в польских тюрьмах, и организация за ее связи с Германией подверглась самым тяжелым обвинениям со стороны украинской общественности. Если я теперь вновь иду на соглашение с Германией (речь идёт о соглашении между абвером в лице его руководителя капитана 1-го ранга Патцингера и ОУН-УВО в 1932 году – О.Р.) и для этого привлекаю людей и заключаю денежные обязательства, могу ли я быть уверенным, что мне не придется завтра снова очутиться у разбитого корыта…»[295].

У «разбитого корыта» в 1928 году Е. Коновалец оказался по причине серии очередных терактов в Галиции, совершённых краевой командой УВО, несмотря на его указание о приостановлении подобного рода акций. Что лишний раз подтверждает – краевики стали неуправляемыми и авторитет «керманыча» для них имел иной смысл. Судебные процессы и медийные расследования европейской прессы в очередной раз осложнили межгосударственные отношения между Германией и Польшей, когда подсудимые признали факт своей работы на немцев. Гнев абвера и руководителя генерального штаба Рейхсвера генерала Гренера был сдобрен интригами Н. Скоропадского, который соперничал с Е. Коновальцем за разведывательные гранты Веймарской республики. С подачи гетмана начальник абвера полковник фон Бредов дал указание сократить финансовую поддержку УВО. В этой ситуации Е. Коновалец и его окружение ничего поделать были не в состоянии. Краевая команда УВО в Галиции всё явственней отдалялась от своего центра. В свою очередь полковник не особо стремился к удержанию непокорных, сохраняя формальный контакт в надежде на зачистку польской дефензивой всех неугодных и назначение людей из своей креатуры. Поэтому имеющиеся финансовые средства стал вкладывать в политическую карьеру В. Палиева, Д. Левицкого и других членов УНДО, тем самым смягчая напряжённость с абвером.