Кровное родство

Он сказал, что мне как можно скорее нужно съехать от дяди с тетей. Я ответила, что вот так сразу у меня это не получится, – мне сперва надо найти жилье. Он пообещал мне с этим помочь, а пока велел держаться подальше от Энди, иначе дело закончится плохо. Джек всерьез опасается за мою безопасность – ведь я рассказала ему, что Энди уже поднимал на меня руку. На это я ответила, что в этом смысле особенно переживать не нужно. «Искренне на это надеюсь, Мюриэль, – промолвил он, – поскольку, если с тобой что-нибудь случится…» – тут он вдруг замолчал и уставился в тарелку. Наконец, чтобы нарушить затянувшееся молчание, я спросила: «Ну же, Джек, договаривай… Если со мной что-то случится, то что?» – «Ничего, – тихо проговорил он. – Прости, я не должен был этого говорить. Я женатый человек, а ты семнадцатилетняя девушка, и я не имею права проявлять к тебе интерес сверх того, что положено преданному другу, искренне желающему помочь». Я такая: «То есть, Джек, ты считаешь себя не просто моим другом?» На это он ответил, что может сказать наверняка лишь одно: он дико за меня волнуется, и мне надо побыстрее съехать из квартиры, пока моему двоюродному брату не взбредет в голову причинить мне серьезный вред.

Я заверила его, что Энди не такой человек. Да, он один раз дал мне пощечину и еще пару раз больно хватал меня за руку, однако мне кажется, что жестокость ему не свойственна. Именно это я сказала Джеку. На это Джек сказал, что у него все равно из-за меня сердце не на месте, и предложил пока поселиться в гостинице где-нибудь в центре города, а тем временем усиленно искать жилье. Я ответила, что дядя Фрэнк никогда на это не согласится. Мне и без того страшно представить, что начнется, когда я расскажу о своем намерении съехать. Мне ведь как-никак всего семнадцать, а дядя Фрэнк и тетя Лилиан мои опекуны. На это Джек заявил: «Раз они твои опекуны, пусть примут меры, чтобы их сраный сыночек держал от тебя подальше свои грязные лапы».

Тут я разрыдалась, а он обнял меня прямо в ресторанчике и сказал, чтобы я ни о чем не беспокоилась, – он никому не даст меня в обиду.

Теперь после разговора с Джеком мне стало страшно жить в этой квартире. Теперь я знаю об угрожающей мне опасности. Энди до сих пор ходит с каменным лицом. Я знаю: и тетя Лилиан, и дядя Фрэнк ломают головы, силясь понять, что происходит между мной и Энди. Я очень боюсь, что Энди в один прекрасный день возьмет и выложит им все начистоту. Совершенно не представляю, что тогда начнется.

Вот пишу я сейчас эти строки, а Патриция за мною наблюдает. Она лежит в своей кровати и смотрит на меня. Я слышу, как Энди за стеной меряет шагами свою комнату.

Среда, 3 сентября

Сегодня утром за завтраком Энди сказал, что мы все – я, он и Патриция – в эту субботу вечером пойдем на вечеринку. Он сказал, что у его друга Пола Гэддиса день рождения, там будет много прикольного народа, и мы классно повеселимся. Я говорю, мол, извини, не уверена в том, что смогу составить вам компанию. Патриция такая: «А что, у тебя в эту субботу свидание?» Я сказала, что нет, просто я давно собиралась сходить в кино на один фильм, и тут они оба заявили, что в кино я смогу сходить и в другой раз, а тут день рождения, и Энди с трудом уговорил Пола, чтобы он нас пригласил. Одним словом, у меня не оставалось выбора, и я была вынуждена согласиться. Когда я пришла на работу и рассказала о дне рождения Джеку, он обозвал меня дурой и сказал, что мне нужно как можно быстрее порвать с Энди, дать ему понять, что между нами все кончено, а я вместо этого с ним на дни рождения таскаюсь. Я обещала, что сегодня же вечером поговорю с Энди.

Мы только что вернулись с прогулки, причем гуляли мы долго. Я пыталась с ним поговорить, но он не желает ничего слушать. Он не хочет ничего понимать. Сперва, когда мы сказали, что собираемся погулять, с нами попросилась Патриция, но Энди сказал, что он хочет со мной обсудить, на какие именно курсы лекций он будет ходить. Окончательный выбор нужно сделать к понедельнику, а поскольку университетский каталог со списком курсов изучала по его просьбе я, то и поговорить нам лучше с глазу на глаз. Естественно, говорить он ни о чем не хотел. Ему было нужно то, что обычно. Он было повел меня к своей машине и предложил скататься на пляж. Я наотрез отказалась – мне завтра рано вставать на работу, а до Сэндс-Спит ехать минимум час. На это он сказал, что есть и другой пляж – на Хенли-Айленд, поскольку погода чудесная, можно просто посидеть на песочке и посмотреть на прибой. Я сказала, что не в настроении ехать на пляж, а он такой: «Мюр, давай тогда просто сядем в машину». Я отказалась, прекрасно понимая, что у него на уме, а у меня в этот вечер, естественно, никакого настроения заниматься этим делом не было. Я ясно сказала, что нам надо кое о чем поговорить, и разговор у нас будет серьезный.