Кровные сестры

– Почему Эли мне не сказала, что Криспин… не могу произнести это слово!

Лили взяла ее за руку.

– Иногда девушке кажется, она сама виновата в том, что ее изнасиловали.

Пятничная Мамаша кивнула. Слезы текли по ее лицу.

– Это я понимаю. Китти… не всегда хорошо обращалась с Элисон. Она вредничала, задиралась, но я и подумать не могла, что она может настолько…

Лили улыбнулась:

– Дети порой ведут себя совершенно чудовищно по отношению друг к дружке.

Монстр внутри с силой перевернулся, и Китти вдруг вспомнила, как совсем маленькой играла с пластмассовыми кубиками.

– Помочь тебе построить башню? – спросила Эли, опускаясь рядом.

– Нет! Уходи! – и Китти разбросала кубики так, чтобы Эли не смогла играть. А вдруг она сложит башню лучше, чем Китти?

– Мне надо было чаще вмешиваться, – всхлипывала Пятничная Мамаша. – Но я не хотела раздражать Дэвида. Он ревновал меня к старшей дочери… А Китти он обожал, считал ее совершенством…

Отец ее обожал?! Тот человек с дряблым лицом? Но он же сделал что-то очень плохое! Он… В эту секунду Китти готова была поклясться, что вспомнила, но мысль, не сформировавшись окончательно, пропала.

Монстр предпринял новую попытку разорвать Китти изнутри.

– Отстань! – прикрикнула она на него.

– Ну, все, разошлась, – сказала Пятничная Мамаша. – Она реагирует на напряжение в зале.

– Я тебе не «она»! – рявкнула Китти. – Я – это «я»!

– Может, мне не везти ее обратно?

Лили тронула Пятничную Мамашу за локоть:

– Если есть возможность, я бы все же попросила Китти еще поприсутствовать. Это может нам помочь.

– Но…

В дверь постучали. На пороге стояла женщина в форме.

– Пора, – сказала она.

Отлично! Китти обрадованно захлопала в ладоши. Может, ее поднимут в стеклянную беседку, которую беззастенчиво заграбастала себе Полусестра Эли?

Однако Эли по-прежнему сидела за стеклом у всех на виду. Китти бесила такая несправедливость, но Пятничная Мамаша шепнула ей, что, если она не прекратит кричать, придется вывезти ее в коридор. С кафедры заговорил человек со страшным, в рубцах, лицом.

– Я тогда только учился водить. Мама позволяла мне практиковаться по дороге в школу. Но в то утро мы опаздывали, и она сказала – быстрее будет, если поведет она. Я… не хотел отдавать ей руль.

– Почему? – спросил человек в длинном черном платье.

Страшное Лицо ответил так тихо, что Китти пришлось напрячь слух:

– Потому что она всю ночь плакала и была никакая. Они с отцом переживали трудный период. С утра пораньше снова поскандалили по телефону – отец позвонил из Лондона. Мама была… на нервах, – он провел рукой по лицу, точно пытаясь стереть воспоминание.

– Расскажите, что произошло потом.

Страшное Лицо в упор уставился на Элисон.

– Мы почти доехали до школы, но вдруг впереди на дороге оказались эти девочки. Мама ничего не успела сделать – в такой ситуации ни один водитель не сумел бы затормозить.

Неужели он плачет? Дункан иногда плачет в заведении Помыкашки.

– Тогда почему вы не опровергли показания мисс Бейкер о том, что машину вели вы?

Страшное Лицо уставился в пол.

– Мы с мамой были очень близки, и я, как хороший сын, всегда ее защищал. Особенно от черствости отца… – Он пожал плечами: – Папа часто повторял, что у меня отросла гипертрофированная совесть в отношении матери, но мама без меня не могла. Отец не всегда… В общем, он бывал к ней довольно жесток. Да и в любом случае… – Голос Страшного Лица стал громче, в нем слышалось душевное смятение: – …ее уже было не вернуть. Я не мог позволить замарать память о ней и взял вину на себя. – На красивых глазах выступили слезы. – Ведь отчасти это действительно была моя вина…

Бедный, бедный, он был так расстроен… По телевизору один мальчик тоже признался, что убил одну женщину, а на самом деле это оказалась его мать. И оба они попали в тюрьму. Но там сериал, а тут правда! По крайней мере, Китти так казалось.

– Про себя я рассчитывал отделаться малой кровью, ведь девчонки были сами виноваты. – Страшное Лицо издал странный смешок. – Но вышло иначе. Сперва я смирился с судьбой – наказание казалось мне заслуженным, к тому же, потеряв мать, я утратил желание жить. Но чем дольше я сидел в тюрьме, тем сильнее во мне разгорался гнев. Когда два года назад папа умер, я получил кое-какое наследство и нанял на эти деньги частного детектива. Джеймс Боулс…

Китти, должно быть, задремала от духоты, потому что, когда она проснулась, стрелки на часах заметно сдвинулись. Страшное Лицо продолжал говорить.

– В сентябре прошлого года Джеймс выяснил, что Элисон преподает на муниципальных курсах изобразительного искусства. Также ему удалось узнать, что в Арчвильской тюрьме ищут художника для заключенных. Джеймс Боулс распечатал объявление о вакансии и заплатил какому-то бродяге, чтобы тот занес его в колледж. Мы надеялись, что Элисон соблазнится дополнительным заработком – судя по району, в котором она жила, со средствами у нее было туго.

Страшное Лицо выглядел очень довольным собой.

– Против ожидания, наш план сработал как часы. Еще я велел Боулсу поближе познакомиться с Элисон, когда он уже ходил на ее курс.