Круче некуда

— Хорошо, — произнес он вслух. — Я займусь этим делом, как только улажу свою маленькую проблему. Так ты собираешься сказать мне что-нибудь по поводу этого нападения?

— Сегодня после полудня я пришлю Колина к тебе в офис на Чипьюа. Он принесет бумаги, — сказала Анджелина, кивнув в сторону более рослого телохранителя.

— Колин? — переспросил Курц, снова подняв брови и тут же пожалев об этом. Больно. — Хорошо. Мой ход. Кто стрелял в меня?

— Я не знаю, кто в тебя стрелял, но знаю, кто за тобой следил последние пару дней, — ответила Анджелина.

Все это время Курца не было в городе. Он развозил письма влюбленных.

— И кто?

— Тома Гонзага.

Курцу показалось, что его обдало холодом.

— Зачем?

— Точно не знаю. Но десяток его парней, новичков, следили за твоей берлогой рядом с заводом «Чирио» и за твоим офисом на Чипьюа. А еще пара ошивалась около «Блюз Франклин».

— Хорошо. Не слишком много, но и на том спасибо, — вздохнул Курц.

— Есть еще одно дело, Курц, — сказала Анджелина, застегивая молнию на куртке.

— Чего?

— Есть слухи... болтают на улице, знаешь ли, всякое... что Тома пригласил Датчанина.

Сквозь пульсирующую головную боль начала пробиваться дурнота. Датчанином звали легендарного киллера из Европы. Он не слишком часто наведывался в Буффало по «работе». Курц лично столкнулся с ним во время его последнего визита. В тот день дон Байрон Фарино, его дочь Софи и еще несколько человек были застрелены в казавшемся неприступным особняке семьи Фарино.

— Ну что ж... — начал было Курц.

Ему было нечего сказать. Понятно, что, если бы Тома Гонзага хотел убрать Джо Курца, он не стал бы вызывать для этого Датчанина. И Анджелина Фарино Феррера прекрасно это понимает. Если вызывают убийцу такого ранга и столь дорогостоящего, скорее всего, Гонзага делает это, чтобы устранить единственного настоящего соперника на территории западного Нью-Йорка — Анджелину Фарино Феррера.

— Хорошо, — повторил Курц. — Я займусь этим, когда выясню, кто меня подстрелил.

Женщина, к которой теперь следовало обращаться «дон Фарино», кивнула и застегнула молнию до конца. Затем она спортивной трусцой побежала в сторону границы парка и задней ограды зоопарка сначала по желтым опавшим листьям, потом по петляющей тропинке. Телохранители мигом вскочили в «Линкольн Таун Кар», припаркованный неподалеку, завели мотор и поехали следом.

Курц поправил стариковскую шляпу, чтобы она не очень давила на повязку. Голова и так раскатывается от боли. Не помогло. Он осмотрелся в поисках скамейки. Хорошо, ни одной нет. Курц с трудом подавил желание найти скамейку и лечь на нее, скрючившись в позе эмбриона, чтобы поспать.

Баскетболисты начата уходить с площадки, освобождая ее для других игроков. Взмокшие от пота, они обменивались напыщенными фразами и замысловатыми ругательствами. Курц достал из кармана куртки мобильный и вызвал такси.

Глава 5

Насколько было известно Курцу, Арлин с радостью восприняла их переезд обратно на Чипьюа. Перед тем как он загремел в Аттику, они снимали здесь офис для своей частной сыскной конторы. Тогда это был совершенно необустроенный район. В прошлом году, когда Курц вышел на свободу, они задешево сняли помещение в подвале магазина видеофильмов в деловом квартале Буффало. Весной, когда весь квартал сносили с применением взрывчатки, Курц хотел было устроить офис в «Арбор Инн» или в здании одного из заброшенных элеваторов, но Арлин добавила денег из своих и настояла на том, чтобы снова обосноваться на Чипьюа. Чипьюа так Чипьюа, согласился Курц.

Тринадцать лет назад заправилой бизнеса был Курц. Его напарницей была Саманта Филдинг, а Арлин работала у них секретаршей. Район был в упадке, но потом выправился. Появилось множество небольших кафе, букинистических лавок, не меньше четырех тату-салонов и один оружейный магазин — любимое место Курца. Во времена его юности, в семидесятых, Чипьюа полностью состояла из магазинов, торговавших порнографией, и была забита под завязку проститутками и уличными наркоторговцами. Он знал это не понаслышке.

Сейчас улица стала островком процветания в разлагающейся громаде Большого Буффало. Если не выходить за ее пределы, можно было бы решить, что Буффало в целом — неплохое место для жизни. Жизнь проистекала в трех кварталах между улицами Эльмвуд и Мэйн. Яркие огни, бары, ночные клубы, паркующиеся у тротуаров лимузины, модные рестораны, пешеходы, не боящиеся выходить на улицу после шести вечера. Ночные клубы закрывались в два часа пополуночи. А еще эти «Старбаксы». Курцу казалось, что местные гордятся ими сверх всякой меры.

Когда Арлин нашла деньги на офис, Курц поставил одно-единственное условие: офис не должен находиться над «Старбаксом». Он их ненавидел. Кофе у них, конечно, нормальный. Курца не могло обескуражить качество. Главное, чтобы в нем не плавали тараканы или что похуже. Просто, по его мнению, как только в округе появлялся «Старбакс», местность зарастала дерьмом. Вернее, становилась дерьмом высшего класса, диснеевской пародией на самое себя.