Девка эта яростно плевала на ножи, изрыгала слюну прямо-таки, вонзала ножи в землю и, вонзая, сама качалась на корточках и хрипела даже.
«Вот дура-то», — подумал Забежкин.
Девка изнемогала.
— Эй, тетушка, — сказал Забежкин громко, — где ж это тут комната внаймы сдается?
Но вдруг открылось окно над Забежкиным, и чья-то бабья голова с флюсом, в платке вязанном, выглянула во двор.
— Товарищ, — сказала голова, — вам не ученого ли агронома Пампушкина нужно будет?
— Нет, — ответил Забежкин, снимая фуражку, — не имею чести… Я насчет комнаты, которая внаймы…
— А если ученого агронома Пампушкина, — продолжала голова, — так вы не ждите зря: он нонче принять никак не может, он ученый труд про что-то пишет.
Голова обернулась назад и через минуту снова выглянула.
— Несколько слов в защиту огородных вредителей…
— Чего-с? — спросил Забежкин.
— А кто это спрашивает? — сказал вдруг агроном сам, подходя к окну. — Здравствуйте, товарищ. Это статья: «Несколько слов в защиту огородных вредителей». Да вы подымитесь…
— Нет, — сказал Забежкин, пугаясь, — я комнату, которая внаймы…
— Комнату? — спросил агроном с явной грустью, — ну, так вы после комнаты… Да вы не стесняйтесь… Третий этаж… Ученый агроном Пампушкин.
Забежкин кивнул головой и подошел к девке.
— Тетушка, — сказал Забежкин, — это чья же, например, коза будет?
— Коза-то? — спросила девка. — Коза эта из четвертого номера.
«Из четвертого номера, — охнул Забежкин, — да это не там ли, извиняюсь, комната сдается?»
— Там, — сказала девка, — только сдана комната.
— Как же так? — испугался Забежкин. — Не может того быть. Да ты что опупела, что ли? А об'явление? Как же сдана ежели я и время потратил, проезд и хлопоты.
— А не знаю, — ответила девка, — может и не сдана.
— Ну, то-то — не знаю. Дура такая. Не знаешь, так и не говори. Ты вот про кур лучше скажи — чьи куры ходят?
— Куры-то? Куры Домны Павловны.
— Это какая же Домна Павловна? Не комнату ли она сдает?
— Сдана комната, — с сердцем сказала девка, в подол собирая ножи.
— Врешь. Ей-богу, врешь. Об'явление есть. Ежели бы об'явления не было, тогда бы другое дело — я бы и не сопротивлялся. А то об'явление есть. Колом не вышибешь. Ты лучше скажи — вот индейский петух, наверное, уж не ее?
— Ее.
— Ай-я-яй, — удивился Забежкин, — так ведь она же богатая дама?
В ответ девка икнула в ладонь и ушла.
Забежкин подошел к козе и пальцем потрогал ей морду.
«Вот, — подумал Забежкин, — ежели лизнет в руку — счастье, моя коза.»
Коза понюхала руку и шершавым, тоненьким языком лизнула Забежкина.
— Ну-ну, дура, — сказал задыхаясь Забежкин, — корку, наверно, хочешь? Эх, была давеча в кармане корка, да не найду что-то. Вспомнил: с'ел я ее, вот что. Извини, пожалуйста. Ну-ну, после дам.
Забежкин в необыкновенном волнении нашел квартиру четыре и постучал в рыжую ободранную клеенку.
— Вам чего? — спросил кто-то, открывая дверь.
— Комнату, извиняюсь…
— Сдана комната, — сказал кто-то мягким басом, пытаясь закрыть дверь.
Забежкин дверь держал руками.
— Позвольте, — сказал Забежкин пугаясь, — как же так? Позвольте же войти, уважаемый товарищ. Как же так? Я время теряю, проезд, хлопоты… Ведь об'явление…
— Об'явление? Иван Кириллыч! ты что же об'явление неснял?
Тут Забежкин поднял глаза и увидел, что разговаривает он с дамой. И дама размеров огромных. И нос у ней никак не меньше, чем нос Забежкина, а корпус такой обильный, что смело можно двух Забежкиных выкроить и еще кое-что останется.
— Сударыня, уважаемая мадам, — сказал Забежкин, снимая фуражку и для чего-то приседая, — мне бы хоть чуланчик какой-нибудь отвратительный, конурку мерзкую, конуренышку.
— А вы из каких будете? — спросила Домна Павловна.
— По письменности. Из бывших коллежских регистраторов.
— Ну, что ж, — сказала Домна Павловна вздыхая, — пущай тогда. Есть комнатушка — не обидьтесь только.
Тут Домна Павловна повела Забежкина.
— Вот, — сказала она — смотрите. Прямо скажу: дрянь комната. И окно дрянь. И вид никакой, а в стену. А с хорошей комнатой запоздали, батюшка. Сдана. Военному телеграфисту сдана.
— Прекрасная комната, — воскликнул Забежкин. — Мне очень нравятся такие комнаты. Позвольте мне завтра переехать?
— Что ж, — сказала Домна Павловна, — пущай. Переезжайте.
Забежкин низенько поклонился и вышел.
Он подошел к воротам, еще раз с грустью прочел об'явление, сложил его и спрятал в карман.
— Да-с, — подумал Забежкин, — с трудом, с трудом счастье дается. Вот иные и в Америку очень просто ездят и комнаты снимают, а тут… Да еще телеграфист. Почему телеграфист? А ежели, скажем, этот телеграфист да помешает? С трудом, с трудом счастье дается.
Забежкин переехал. Было это утром. Забежкин вкатил тележку во двор и тотчас все окна в доме открылись и бабья голова с флюсом, высунувшись из окна на этот раз уж по пояс, сказала: ага. И ученый агроном Пампушкин, оставив статью «Несколько слов в защиту вредителей», подошел к окну. И сама Домна Павловна милостиво сошла вниз.
Забежкин торжественно развязывал добро.
— Подушки, — сказали зрители.
Точно: две подушки, одна розовая с пятном, другая синенькая в полоску, были отнесены наверх.