Круг. Альманах артели писателей, книга 5

Круг. Альманах артели писателей Книга 5

Б. Пастернак Спекторский

ИЗ РОМАНА В СТИХАХ

1.

Весь день я спал, и рушась от загона.
На всем ходу гася в колбасных свет,
Совсем еще по-зимнему вагоны
К пяти заставам заметали след.

Сегодня ж ночью, теплым ветром залит,

В трамвайных парках снег сошел дотла,
И не напрасно лампа с жаром пялит
Глаза в окно и рвется со стола.

Гашу ее. Темь. Я ни зги не вижу.

Светает в семь, а снег как на зло рыж.
И любо ж верно крякать уткой в жиже
И падать в слякоть, под кропила крыш!

Жует губами грязь. Орут невежи.

По выбоинам стынет мутный квас.
Как едется в такую рань приезжей,
С самой посадки не смежавшей глаз?

Ей гололедица лепечет с дрожью.

Что время позже, чем бывает в пять.
Распутица цепляется за вожжи,
Торцы грозятся в луже искупать.

* * *

Какая рань! В часы утра такие,
Стихиям четырем открывши грудь,
Лихие игроки, фехтуя кием,
Кричат кому-нибудь: счастливый путь!

Трактирный гам еще глушит тетерю,

Но вот, сорвав отдушин трескотню,
Порыв разгула раскрывает двери
Земле, воде и ветру, и огню.

Как лешие, земля, вода и воля

Сквозь сутолоку вешалок и шуб
За голою русалкой алкоголя
Врываются, ища губами губ.

Давно ковры трясут и лампы тушат,

Не за горой заря, но и скорей
Их четвертует трескотня вертушек,
Кроит на части звон и лязг дверей.

И вот идет подвыпивший разиня.

Кабак как в половодье унесло.
По лбу его, как по галош резине,
Проволоклось раздолья помело.

Пространство спит, влюбленное в пространство,

И город грезит, по уши в воде,
И море просьб, забывшихся и страстных,
Спросонья плещет неизвестно где.

Стоит и за сердце хватает бормот

Дворов, предместий, мокрой мостовой,
Калиток, капель… Чудный гул без формы,
Как обморок и разговор с собой.

В раскатах затихающего эха

Неистовствует прерванный досуг:
Нельзя без истерического смеха
Лететь, едва потребуют услуг.

«Ну и калоши! Точно с людоеда.

Так обменяться стыдно и в бреду.
Да ну их к ляду, и без них доеду,
А не найду извозчика, — дойду!»

В раскатах, затихающих к вокзалам,

Бушует мысль о собственной судьбе,
О сильной боли, о довольстве малым,
О синей воле, о самом себе.

* * *

Пока во мгле пустуют писсуары,
Остатки ночи предают суду,
Песком полощут горло троттуары
И клубы дыма борются на льду,

Покамест оглашаются открытья

На полном съезде капель и копыт,
Пока бульвар с простительною прытью
Скамью дождем растительным кропит,

Пока березы, метлы, голодранцы,

Афиши, кошки и столбы скользят
Виденьями влюбленного пространства,
Мы повесть на год отведем назад.

2.