Читаем Круг. Альманах артели писателей, книга 5 полностью

Круг. Альманах артели писателей, книга 5

Андрей Белый , Борис Пильняк , Георгий Иванович Чулков , Иван Сергеевич Рукавишников , Сергей Антонович Клычков

Он сплыл, и колесом вдоль чащ ушастыхПо шпалам стал ходить, и прогуделЧугунный мост, и взвыл лесной участок,И разрыдался весь лесной удел.Ночные тени к кассе стали красться.Прочистив грудь, разъезд очистил путь.Толпой ввалились в зал второго классаРядить возниц и валенки обуть.Не торговались — спьяна люди щедры,Не многих отрезвляла тишина.Пожар несло к лесам попутным ветром,Бренчаньем сбруи, бульканьем вина.Был снег волнист, окольный путь — извилист,И каждый шаг готовил им сюрприз.На розвальнях до колики резвились,И женский смех, как снег, был серебрист.«Не слышу! — Это тот, что за березой?Но я ж не кошка, чтоб впотьмах…» Толчок,Другой и третий, — и конец обозаВлетает в лес, как к рыбаку в сачок.«Особенно же я вам благодарнаЗа этот такт; за то, что ни с одним…»Ухаб, другой — «Ну, как?» — А мы на парных!«А мы кульков своих не отдадим!»

* * *

На вышке дуло, и, меняя скорость,То замирали, то неслись часы.Из сада к окнам стаскивали хворостЧетыре световые полосы.Внизу смеялись. Лежа на диване,Он под пол вниз перебирался весь,Где праздник обгоняло одеванье.Был третий день их пребыванья здесь.Дверь врезалась в сугроб на поларшинаГод и на воле явно иссякал.Рядок обледенелых порошинокУпал куском с дверного косяка,И обступила тьма. А ну как срежусь?Мелькнула мысль, но, зажимая рот,Ее сняла и опровергла свежестьК самим перилам кравшихся широт.В ту ночь еще ребенок годовалыйЗа полною неопытностью чувств,Он содрогался. «В случае провала,Какой я новой шуткой отшучусь?»Закрыв глаза, он ночь как сок арбузаВпивал, и снег, вливаясь в душу, рдел.Роптала тьма, что год и ей в обузу.Все порывалось за его предел.Спустившись вниз, он разом стал в затылокПыланью ламп, опилок, подолов,Лимонов, яблок, колпаков с бутылокИ снежной пыли, ползшей из углов.Все были в сборе и гудящей бортьюБил в переборки радости приливСмеялись, торт чорт знает чем испортив,И фыркали, салат пересолив.Рассказывать ли, как столпились, сели,Сидят, встают, — шумят, смеются, пьют.За Рубенсовской росписью весельяМы влюбимся, и тут-то нам капут.Мы влюбимся, тогда конец работе,И дни пойдут по гулкой мостовойСкакать через колесные ободьяИ колотиться об земь головой.Висит и так на волоске поэма.Да и забыться я не вижу средств:Мы без суда осуждены и немы,А обнесенный будет вечно трезв.