Круг. Альманах артели писателей, книга 6

21 ноября Толстой приехал из Севастополя в Петербург, откуда 24 ноября Некрасов писал В. П. Боткину: «…приехал Л. Н. Т., то есть Толстой и отвлек меня. Что это за милой человек, а уж какой умница! И мне приятно сказать, что, явясь прямо с железной дороги к Тургеневу, он объявил, что желает еще видеть меня. И тот день мы провели вместе и уж наговорились! Милой, энергической, благородной юноша, сокол… а может быть и орел. Он показался мне выше своих писаний, а уж и они хороши. Тебе это верно понравится. Приехал он только на месяц, но есть надежда удержать его здесь совсем. Некрасив, но приятнейшее лицо, энергическое и в то же время мягкость и благодушие глядит, как глядит. Мне очень полюбился. Читал он мне 1-ую часть своего нового романа — в необделанном еще виде. Оригинально, в глубокой степени дельно и исполнено поэзии. Обещал засесть и написать для 1-го № Современника Севастополь в Августе. Он рассказывает чудесные вещи. „Юность“ еще не окончена». (Письмо не опубликовано).

К этому пребыванию в Петербурге Толстого относятся три его записки к Некрасову (напечатаны в «Совр.» 1913, N 8).

17 мая Толстой уехал из Петербурга в Ясную Поляну, откуда 12 июня написал три письма Некрасову: от 12 и от 29 июня (напечатаны в «Совр.» 1913, N 8) и от 2 июля (напечатано в «Совр.» 1913, N 1).

7.

1856 г. 22 июля. Петербург.

Не сердитесь, Лев Николаевичъ, что я вамъ долго не отвѣчалъ на ваше письмо. Пріѣздъ Тургенева былъ отчасти тому причиною — мы предавались болтанію на прощанье съ удвоенной яростью. Вчера мы его проводили за границу. Какую он чудесную повѣсть написал! (Фауст). Жаль только, что не кончил — и увез съ собою за границу. — Он говорит, что вещь вашего брата очень хороша, очень я этому рад. Все дѣло теперь зависит от васъ: будьте столь любезны ко мнѣ и къ Современнику — обдѣлайте ее къ 1-мъ числам Августа и вышлите, — она необходима на 9-ый № Совр., къ ней еще прибавимъ два маленькіе очерка Григоровича (больше он не успѣет написать) и книга будетъ хорошая. Дайте мнѣ знать к какой книжкѣ можно расчитывать на Юность? — Да еще вот что: что же мы будемъ печатать въ 1-мъ №? — мы общимъ голосомъ рѣшили, что надо вамъ писать для него. Подумайте об этомъ — я все боюсь чтоб, вмѣсто удвоеинаго участія в Современникѣ, всѣ вы не сло-жили руки. На послѣднія книжки 1856 года у меня есть в виду:

На № 9 — разсказ вашего брата

очерки Григоровича

На № 10 — ваша Юность

На № XI Фауст, Тург. (или на оборот: Фауст въ X, а Юность въ XI, как успѣете) и

Не сошлись характ., Островскаго

На № XII Лиръ, Дружинина и

Очерки Григоровича.

А начиная с 1-го № ровно пока ничего. Надо, надо вамъ писать.

О томъ, что въ ваших письмахъ, хотѣлъ бы поговорить на досугѣ. Но ни съ чѣмъ я не согласенъ. Особенно мнѣ досадно, что вы так браните Чернышевскаго. Нельзя, чтоб всѣ люди были созданы на нашу колодку. И коли въ человѣкѣ есть что хорошее, то во имя этого хорошаго не надо спѣшить произносить ему приговоръ за то, что въ нем дурно или кажется дурнымъ. Не надо также забывать, что он очень молод, моложе всѣхъ нас, кромѣ вас развѣ. Вам теперь хорошо в деревнѣ, и вы не понимаете, за чѣмъ злиться, вы говорите, что отношенія к дѣйствительности должны быть, здоровыми, но забываете, что здоровыя отношенія могутъ быть только къ здоровой дѣйствительности. Гнусно притворяться злымъ, но я сталъ бы на колѣни перед человѣкомъ, который лопнулъ бы от искренней злости — у нас ли мало к ней поводовъ? И когда мы начнем больше злиться, тогда будемъ лучше, — т. е. больше будемъ любить — любить не себя, а свою родину. — Напишу вам еще на днях. Объ этомъ мнѣ не скучно писать, да теперь нѣтъ времени.