Круги ада. Восставшие миры

Объяснялось ли это простой, но сильной привычкой не выражать своих чувств на людях, или в этот момент наивысшего душевного напряжения, в самый важный момент ее жизни она едва удерживала себя от того, чтобы улететь куда глаза глядят?

Нельзя было спросить ее об этом.

Она подчинилась указаниям Флэндри, не выдав ни одного его секрета и настояв на том, чтобы Флэндри и Хаг провели переговоры вдвоем, при закрытых дверях, перед тем, как предпринять что-то еще, и Маккормак согласился, при этом его голос был слегка хриплым и не совсем твердым. А потом уже колесо событий завертелось слишком быстро (отдача распоряжений, слежение за показаниями приборов, маневр приближения и согласование орбит), чтобы Флэндри успел осознать, что чувствовала Кэтрин.

Но пока он делал необходимые приготовления к отлету, она вышла из кабины, в которой уединялась.

Она сжала его руки, заглянула в глаза и прошептала:

— Доминик, я буду молить бога за вас обоих.

Ее губы коснулись его губ. Они были такими же холодными, как и ее пальцы, и имели соленый привкус.

Прежде чем он успел ответить, она снова быстро спряталась в своей каюте.

Во время этого последнего путешествия между ними установились странные отношения. Сыграли свою роль и царский подарок, который Флэндри ей сделал, и тот план, который он изложил ей, и то, что она во многом помогла ему, когда поняла, что на этот раз Флэндри ее не обманывает, и, конечно, мечтательные разговоры, которые они иногда вели, вспоминая прежние дни и далекие места, короткое пребывание на Дидо, не изобиловавшее приключениями. И Флэндри сомневался, что мужчина и женщина могли бы быть ближе друг другу в супружестве, чем они в такие минуты. В известном смысле они бы, конечно, могли, но именно об этом они, как сговорившись, молчали.

А тем временем в поле зрения показался «Персей», и вместе с ним приблизился конец, как Флэндри ни старался утешить себя, конец их отношениям.

Флагман нависал, как полная луна, со следами термического перегрева, оставившего цветные узоры на обшивке корабля, с выпуклыми гондолами маленьких вспомогательных ракет по бокам и с башнями пушек, ощетинившийся стволами орудий, корпусами и антеннами датчиков, как кристаллический лес.

Вокруг него сновала ракета-спутник.

Огни индикатора замигали на панели перед Флэндри, и динамик произнес:

— Мы захватили вас радарами на сближение и стыковку. Начинайте.

Флэндри запустил гравитационный двигатель. Его небольшая ракета покинула «Роммель» и открыто перешла под контроль «Персея». Путешествие было коротким, но чувствовалось чрезвычайное напряжение с обеих сторон.

Как мог быть Маккормак уверенным, что это не был способ доставить ядерный заряд прямо внутрь его основного корабля и подорвать его?

«Он не может быть уверенным в этом, — подумал Флэндри. — Особенно если я не позволю обыскивать меня. Конечно, со своей стороны, я боюсь быть пойманным этими людьми, и это действительно понятный страх, но, все равно, сам Маккормак довольно смел. Я ненавижу его до последней клетки, но должен признать, что он смел».

Большой корабельный шлюз раскрылся и поглотил его.

В течение минуты Флэндри сидел и слушал, как воздух наполняет его оболочку. Затем открылись внутренние шлюзы для прохода персонала. Флэндри вышел из своей ракеты и двинулся навстречу шести или семи человекам, которые ждали его. Они мрачно смотрели на него, ни приветствуя, ни отдавая честь.

Он также молча разглядывал их.

Повстанцы, как и он, выглядели голодными и усталыми, но их вид был менее здоровым, на желтоватых лицах лежал отпечаток длительного недоедания.

— Расслабьтесь, — сказал он. — Осмотрите мою ракету, если хотите. Уверяю вас, здесь нет никаких дьявольских штучек. Давайте лучше не будем зря тратить время.

— Пожалуйста… сюда.

Лейтенант, который вел группу, пошел вперед быстрой, скованной походкой.

Часть группы осталась позади, чтобы проверить ракету Флэндри. Те, кто шел сбоку от Флэндри, были вооружены. Это его не беспокоило. Ему приходилось преодолевать и большие опасности, прежде чем он научился спать спокойно.

Они прошли по металлическим туннелям, переходам мимо многочисленных ниш и сотен глаз, в молчании, которое едва нарушалось пульсом и дыханием корабля.

В конце концов они подошли к двери, которую охраняли четыре космонавта.

Лейтенант что-то сказал им и вошел внутрь. Входя и отдавая честь, он доложил:

— Командор Флэндри, сэр.

— Пусть войдет, — ответил низкий голос, лишенный интонации. — Оставьте нас одних, но будьте рядом.

— Да, сэр, — лейтенант отступил в сторону.

Флэндри вошел.

Дверь за ним закрылась с мягким шипением, что говорило о полной звукоизоляции.

В адмиральских покоях стояла тяжелая тишина. Эта главная комната корабля была обставлена с пуританским вкусом: стулья, стол, кушетка, простой коврик, полки и стеллажи, над головой — сероватый свет светильника, не имеющего никаких украшений.