Круглая молния

— Ты чегой-то, милая, словно не в себе? — спросила она.

— Красиво очень.

— Красиво, — согласилась старушка. — Только красота эта сиротская… Касьяновна-то, хозяйка сада, померла о прошлом лете.

Только теперь я заметила в глубине сада заросшую лопухами и крапивой чуть не да самой крыши небольшую избу.

— Продается? — спросила я.

— Кому продавать-то? Совсем безродная была наша Касьяновна. Да и кто ее купит?

— Я бы купила.

— Зачем покупать? Переезжай и живи, сколько душенька пожелает.

Так я стала каждую весну приезжать в Веселуху и жить здесь до поздней осени.

Сначала жители деревни меня немного чурались, потом привыкли, обзнакомились. Теперь навещают часто: кто кусок сала принесет, кто яиц, кто молока. Без гостинцев обычно не приходят — так здесь заведено. Ну, и я, конечно, не остаюсь в долгу. Помогаю, чем могу.

— Слышь, милка, не закажешь ли ты мне очки в городе? Совсем слепа стала. Не могу нитку в иголку вдеть.

— А мне книжку дай почитать. Только чтоб хорошую — про любовь.

— Иди ты выспись, Антиповна, — возмущается строгая баба Мавра. — Зачем тебе про любовь?..

— Как зачем? И по радио вон поют: «Любви все возрасты покорны».

Иногда эти просьбы совсем невероятны. Например, дед Никифор попросил достать ему телескоп. Зачем? Звезды наблюдать. Он и так чуть не каждую ночь наблюдает их в подзорную трубу, а в телескоп, сказывают, лучше.

Я всей душой полюбила этих старух и стариков — каждый из них с какой-нибудь да чудинкой. Нелегкую жизнь прожили они, а чудинка все равно осталась. Общие невзгоды сплотили их, и теперь деревня Веселуха живет как бы одной большой семьей. Живет дружно, уважительно. Случаются, конечно, ссоры, но несерьезные.

Например, из-за Степановниной индюшки, которая устроила себе гнездо и снесла яйца под вишней у Ленивой Саши, а та не заметила и раздавила гнездо. Степановна обиделась и два дня с ней не разговаривала. Тогда Ленивая Саша вместо индюшачьих вернула Степановне гусиные яйца, на что та ответила:

— Гусиные ешь сама.

И понесла Ленивую Сашу, что называется, по кочкам.

Ругались они до тех пор, пока не пришла Мавра-горюшница и не усмирила их, сказав, что если они не уймутся, то на том свете будут лизать горячие сковороды. Перспектива с горячими сковородами ни Степановну, ни Ленивую Сашу отнюдь не устраивала, и они помирились.

Смешно мне на них глядеть, но и горько. За их судьбы горько…

Откуда она пошла

Рассказывают, что наша Веселуха не всегда была Веселухой. Когда-то, в стародавние времена, она прозывалась Гореловкой. По причине частых пожаров. То молния косанет соломенную крышу, то шальная искра налетит бог весть откуда — и занялась деревня. Сгорит вся дочиста, а потом отстраивай… Что ж делать? Отстраивали и опять жили — до следующего пожара. Не жили, а горе мыкали. И, наверное, оттого что часто встречался с бедами, народ в Гореловке был лихой, отчаянный.

Принадлежала когда-то Гореловка графу Разумовскому. Богатый был барин, богатый, оттого и хлебосольный. Чуть ли не каждый праздник балы на весь уезд. А гореловских мужиков подряжал для всяческих графских затей. И вот как-то случилось, что послал он их на реку Сож за раками — на балу званых гостей потчевать.

Снарядили гореловские мужики три телеги, на телеги пустые бочки взгромоздили, отправились раков ловить. Чтобы дело исправно сделали, граф Разумовский дал мужикам задаток — по пять копеек на рыло. Те и рады-радешеньки — отправились на Сож. Ну, все чин чинарем, раков наловили, бочки раками набили и везут в графское имение. А тут на беду — шинок на дороге. В шинке шинкарка молодая да ласковая: «Милости прошу к нашему шалашу». Ну, деньги в карманах звенят, отчего ж не выпить? Загуляли мужики. До тех пор гуляли, пока карманы не выворотили. Тут кто-то и вспомнил: «Батюшки, на бал опаздываем!»

Вскочили гореловские мужики на подводы и давай лошадей гнать. Да не тут-то было: время-то прогулено. Как к графу на глаза являться? Шкуру спустит за опоздание. Думали, думали мужики — придумали. Один, самый смекалистый, командует:

— Высыпайте раков из бочек прямо на дорогу, сами берите в руки по хворостине.

— Зачем это?

— Затем, чтоб барина обмануть.

Сам вскочил на коня и — в имение к графу. Через некоторое время вслед за ним скачут на лошадях граф и с ним десятка два гостей. Граф как увидел мужиков с хворостинами, чуть с лошади не упал от удивления.

— Вы что ж это, голуби мои, делаете?

— Раков гоним, вашество. Как приказано.

— Пехом?

— Пехом, вашество, потому и припозднились. Мы их гоним, а они, дурни, не хотят на бал идти; в разные стороны расползаются…

— Это не они дурни, а вы, — под хохот своих гостей рассмеялся и граф и простил мужиков. Отвалил каждому еще по пятаку за усердие… А перед гостями своими оправдывался: — Это ж надо придумать такое! Раков с реки пехом гнать… Вот дурни так дурни…

А гореловские мужики опять в шинок и за гульбу. Потешались над бедным графом, сколько могли.

— Дурней нашего графа в целом свете нету. Это ж надо придумать — с реки мы пехом гнали!.. Вот дурень так дурень!