Круглая Радуга (ЛП)

Кекуле снится Великий Змий зажавший собственный хвост в своей пасти, Змий грёз окружающий Мир. Но сколько подлости, цинизма в способе использования  этого сна. Змий возгласивший: «Мир есть нечто замкнутое, цикличное, звучное, вечно возвращающееся», введён в систему, единственной целью которой является разрушение Цикла. Брать и не давать взамен, требовать, чтобы «производительность» и «прибыль» возрастали непрестанно, Система, отнимающая у всего остального Мира эти неоглядные количества энергии в целях поддержания роста доходов своей собственной, отчаянно крохотной, фракции: и не только большинство человечества—большая часть Мира, животного, растительного и минерального, уничтожается по ходу процесса. Система может понимать или не понимать, что она всего лишь покупает время. И что время, начать хотя бы с этого, всего лишь искусственный ресурс, не имеющий никакой ценности ни для чего и ни для кого бы то ни было кроме Системы, которая рано или поздно должна рухнуть и сгинуть, когда её зависимость от энергии превысит  возможности Мира, увлекая за собой невинные души вдоль всей цепочки жизни. Жизнь внутри Системы подобна поездке через страну в автобусе, за рулём которого маньяк со сдвигом к самоубийству… хотя он вполне добродушный, отпускает шуточки через динамики: «Доброе утро, друзья, это Хайдельберг, куда мы сейчас въезжаем, помните старую песенку ‘Своё я сердце оставил в Хайдельберге’, ну так один мой друг оставил тут свои оба уха! Не поймите меня превратно, это действительно милый город, чудесные радушные люди—когда не дерутся на дуэли. Хотя, если всерьёз, они тебя встретят с полным   радушием, не только вручат ключи от города, но и киянку дадут для откупорки бочонка» u.s.w. Так вот и катишь через края и земли где свет вечно меняется—замки, кучи скал, луны различных форм и расцветок приближаются и отстают. Случаются остановки в какие-то часы по утрам, без объявления причин: выходишь размяться на зеленовато освещённых площадках, где старики сидят вокруг стола под огромными эвкалиптами, чей запах слышишь в темноте, тасуют древние колоды, измызганные и растрёпанные, сдают мечи, кубки и главные козыри таро в трепещущем свете, покуда позади них пофыркивает автобус в ожидании— пассажирам занять свои места и как бы тебе ни хотелось остаться, прямо тут, научиться игре, встретить свою старость за этим тихим столом, ничто не поможет: он ждёт возле двери автобуса в своей отутюженной униформе, Властелин Ночи он проверяет ваши билеты, паспорта и визы, и в эту ночь козырной мастью жезлы предпринимательства… он кивком пропускает тебя и на ходу замечаешь его лицо, его безумный, застывший взгляд, и вдруг припоминаешь, на жуткие пару ударов пульса, что конечно же это кончится для тебя кровью, шоком, унижением—но пока что надо ехать дальше… над твоим сиденьем, где обычно рекламная нашлёпка, вместо того цитата из Рильке: «Однажды, всего лишь однажды...» Один из Их излюбленных боевых кличей. Никакого возвращения, никакого спасения, никакого Цикла—это не то, что Они, что Их гениальный работник Кекуле, имели ввиду под Змием. Нет: значение Змия это—как, бишь, там—что шесть атомов углерода в бензоле фактически закручены в замкнутое кольцо, в точности как та змея с её хвостом у неё в пасти, ДОШЛО?– «Вот ароматическое Кольцо, каким мы знаем его сегодня»,– преподававший Пёклеру старый проф., Ласло Джампф, доставал к этому моменту разглагольствований из кармашка для часов свой брелок, золотой шестиугольник с Германским крестом патте в его центре, почётная медаль от ИГ Фарбен, пошучивая в своей милой манере старого пердуна, что ему больше нравится считать крест не столько Германским как репрезентацией тетравалентности углерода—«но кем?»– вскидывая руки на каждый бит в такте, как предводитель оркестра,– «кем, послан, Сон?» Никогда до конца не ясно насколько риторичен всякий из вопросов Джапфа: «Кем послан этот новый змий в наш упадочный сад, уже слишком погрязший, слишком переполненный, чтобы претендовать на роль приюта невинности—если только не считать невинностью нейтральность нашего века, нашего молчаливого перехода к конвейерному безразличию—вроде того, к которому должен был придти Змий предложенный Кекуле—не разрушить, но просигналить нам об утрате её… нам даны были определённые молекулы, определённые комбинации их и никаких сверх того… мы использовали найденное нами в Природе, не задаваясь вопросами, возможно бесстыже—но Змий шепнул: ' Их можно изменять, и собирать новые молекулы из обломков имеющихся'... Кто-нибудь скажет мне что ещё прошептал нам Змий? Ну-ка—кто знает? Скажет нам...  Пёклер—»

Собственное имя грянуло над ним словно раскат грома, и конечно, то был не проф., д-р Джампф, как оказалось, а его коллега через одну комнату по коридору, кто объявлял побудку в то утро. Ильзе расчёсывала свои волосы и улыбалась ему.