Круглый год

Он взглянул на часы — они стояли. А за окном поднималось солнце. Забыл Коля часы завести. Только стрелку поставил. Проспали! Он схватил с тумбочки ручные часы: ровно половина пятого. Как раз осталось время, чтобы позавтракать да машины завести.

— Подъём, братцы! — крикнул Коля.

За стеной послышались голоса. У крыльца забрякали умывальники. Завтракали быстро. Тётя Настя едва успевала подкладывать добавку. За столом опять заговорили о лисятах.

— Если б не они, наверняка бы проспали! А директор ещё спрашивает, зачем зоопарк...

— Как же ты их приучил, Коля?

— Сам удивляюсь. Наверно, просто есть захотели, — отвечает Коля.

В углу лисята, отталкивая друг друга, уплетали остатки вчерашних щей.

— Давай, давай, ребята! За работу! — поторапливал бригадир.

Коля допил чай, положил в карман несколько кусков сахару и пошёл к трактору. Вытер тряпкой пыль и сел за руль. Мотор застрекотал. Коля прицепил сеялку и, махнув рукой бригадиру, двинулся в поле.

Утро было прозрачное, спокойное, только шум мотора нарушал тишину. Но Колино ухо сквозь равномерный шум различило какое-то пофыркивание. Коля обернулся. Так и есть! В ящике для инструмента, на молотке и плоскогубцах, сидят лисята. Сидят, вертят головами и фырчат.

На другой день, хотя будильник и завели, лисята опять начали пищать, когда солнце выползло из-за горизонта. Разбудили они трактористов и на третий день.

— Ребята, — сказал Коля, когда все собрались за ужином, — у нас три будильника: два живых и железный. На что нам столько? Давайте железный девчатам подарим. Им коров доить, ещё раньше нашего надо вставать. Будильник новый. Подарим, а?

— Подарить можно, да как бы лисята не подвели...

— Не подведут, они работают точно. Как... часы!

Сказано — сделано. Будильник отдали девчатам. А лисята продолжали каждый день будить Колю. Разбудят и первыми бегут в столовую.

Через три дня, когда сев подошёл к концу, в бригаду снова приехал директор Иван Кузьмич. Он посадил бригадира в машину, и они поехали смотреть поля. Через час вернулись. Все собрались во дворе. Директор нашёл Колю.

— Ну, Николай, — спросил он, — где твои лисята?

— Не знаю, — осторожно ответил Коля.

Он подумал, что сейчас директор опять начнёт сердиться. Но Иван Кузьмич улыбнулся:

— Молодец ты у нас, молодец! Обязательно тебя за хорошую работу премирую. А про лисят мне бригадир всё рассказал. Что же? Собаки в космос летали. Почему бы лисятам на тракторе не покататься?

Иван Кузьмич подошёл к ящику из-под конфет, в котором жили лисята, и постучал по нему пальцами. Из щели тут же высунулись две рыжие мордочки.

— Ишь ты! — сказал директор. — Любопытные. Значит, они у вас вместо будильника? Если лисята работают хорошо, будят трактористов исправно, им тоже премия...

Он вынул из кармана свёрток.

— Жена вот в дорогу завтрак дала, — словно извиняясь, объяснил Иван Кузьмич.

Он отломил два ломтика сала и положил перед лисятами. Лисята потянули носами, вылезли из ящика и, пофыркивая, принялись за еду.

Юрий Дружников

Клячко Ц. Живой уголок на Ленинских горах

ЖИВОЙ УГОЛОК НА ЛЕНИНСКИХ ГОРАХ

Дорогие ребята!

Знаете ли вы о том, что один из самых интересных и больших живых уголков находится в Московском городском Дворце пионеров на Ленинских горах?

Здесь живут разные животные и птицы. Вероятно, те из вас, ребята, что живут в Москве или приезжали сюда, уже побывали во Дворце пионеров и его живом уголке.

Существует живой уголок уже тринадцать лет. И все эти годы им руководит зоолог Александр Леонидович Кравецкий — высокий, худощавый человек с добрыми глазами. Он очень любит своих питомцев и умело заботится о них. Лечит, ухаживает, кормит. Знает все их вкусы и повадки. Помогают ему юннаты — мальчики и девочки. Александр Леонидович охотно подолгу рассказывает о своих питомцах. И самыми интересными историями, что довелось услышать мне, я хочу поделиться с вами.

ВЕРНЫЕ ДРУЗЬЯ

В живом уголке есть небольшой бассейн. В нём живут: речная чайка, дикая уточка — чирок и водоплавающие черепахи.

Чайка и утка товарищи по несчастью. У чайки конец одного крыла надломлен, уточкино крыло прострелено дробью. Обе пострадали от чьей-то жестокости. И никогда уже не смогут летать.