Круглый год

— З-значит, подошёл я к Симоновой хате, а собаки — гав-г-гав! Я тихо кликнул: «Полкан, Полкан!» Окликнул собачку ласково, а о-она хвостом крутит. А т-тут С-симонихина Фёкла вышла на крыльцо. «Кто тут?» — спросила. «П-пантелей дома, тётенька Фёкла?» — спрашиваю. Она, н-наверное, удивилась: мы же с П-пантелеем не д-дружим. «Н-нет, отвечает, в Михалёво пошёл в гости к с-своякам». Врёт она. А мне и лучше. Зачем мне её П-пантелей. Т-тётка в хату, а я за кучу дров, что наколотые во дворе лежат. С-сижу, с краю выглядываю, вижу в окно, как С-симон перед зеркалом в новой рубашке с-собой любуется. И т-тут слышу: к-кто-то идёт. Полкан залаял. А то был звонарь. Он постучал в окно. П-позвал Симона, и оба присели на бревне. «Д-деньги в сельсовете есть?» — спрашивает звонарь. «Есть», — отвечает С-симон. «Гости будут сегодня, к-ключи от амбара и сельсовета у кого?» А С-симон говорит, что они у т-твоего деда. В-вот и всё. А потом они р-разошлись.

— Время и нам идти домой,— сказал Стёпа.

— Ага... — Марыля встала и тихо, будто сама себя спрашивая, произнесла: — А скоро вернётся Иосиф Иосифович?

— С часу на час надо ждать, — уверенно сказал Степан. — Иначе... — Что иначе, он и сам не знал. — Ну, бувайте здоровы! Спать пора!— Стёпа хлопнул калиткой.

Из головы никак не выходило то, что рассказал Витя. Вот успеет ли Иосиф Иосифович с красноармейцами вернуться вовремя. Надо что-то делать сейчас же, немедля... Перво-наперво поговорить с дедом. Ведь ему, старому Нечипору, доверили зерно, которое так ждут в Москве...

— Кто там?

— Это я, дедуля, — шёпотом сказал Стёпа.

— Ты, внучек? Почему не спишь? Ужинал?

— Дедуля! Поп с Симоном да звонарём хотят захватить зерно из амбара и деньги в сельсовете. Надо спасать добро от бандитов. Ведь зерно-то свозили крестьяне, чтоб отправить в Москву голодающим рабочим и детям.

— Да, да, нельзя, чтоб бандиты его разграбили... Мы...

Старый Нечипор не успел закончить, как вдруг кто-то громко застучал в дверь хаты.

Стёпа вздрогнул. «Бандиты», — понял мальчик и сразу вытащил из-за пояса револьвер. В нём семь патронов, семь выстрелов. А двери? Их скорей на железный засов!

Мгновенно Стёпа оказался в сенях, дёрнул железный засов, крепко задвинул его в скобу и вбежал обратно в комнату.

— И кого тут дьявол носит в такую пору? — заворчал дед Нечипор как ни в чём не бывало. — Кто там?

— Дед Нечипор! Я это, я, старшина, — загундосил Симон, — здесь жестянщика какой-то человек ищет. И ключи от амбара нужны. За зерном приехали.

— Жестянщик, мил человек, в Михалёво отправился. Говорил, придёт утром. А я того... сейчас оденусь. Погодите-ка...

Голоса за дверью стали громче.

Стёпа подбежал к деду:

— Бандиты, дедуля! И Симон с ними. Хотят убить Иосифа Иосифовича, забрать зерно и деньги...

Шум за дверью усиливался.

— Брешешь, старая собака! Жестянщик в хате! Открывай! Открыва-а-ай!

И, словно по команде, бандиты стали бить в дверь чем попало: прикладами винтовок, ногами, кулаками.

— Внучек, — сказал дед Нечипор, — может, ты того... удерёшь... А я сам тут с ними управлюсь. Прыгай в окно в огород... Беги... Созывай народ...

— Не пойду! — ответил Стёпа и стиснул зубы.

В темноте щёлкнул курок пистолета. Стёпа кинулся к окну: за окном мелькнула тень человека. Нечипор схватил внука за шиворот и оттащил от окна. И вовремя. Грохнул выстрел, зазвенели стёкла, и осколки разлетелись по полу.

— Сюда, за печь! За печь, внучек, прячься!

Под натиском бандитов затрещала дверь.

Стёпа и дед Нечипор укрылись за печкой. Оттуда просматривались окна и дверь.

Снова вспышка пламени.

Выстрел.

— Погоди, бандюга,— проговорил дед Нечипор, — сейчас я тебя угощу!

Стёпа почувствовал, что его уха коснулось холодное железо. Не успел оглянуться, как мощный грохот оглушил его: это дед Нечипор выстрелил из своего ружья.

За окном послышался дикий крик.

— Не по вкусу пришлось, гад? Так ведь того... не сало это, а жареные гвозди, — улыбнулся старик.

Ружьё заряжено было давно, ещё в партизанские времена, и вместо дроби в нём куски гвоздей.

В это время дверь рухнула. Пригнувшись, один из бандитов бросился в хату. Стёпка вскинул револьвер и нажал курок. Выстрела он не слышал, только видел, что бандит рухнул. Почувствовал сильный толчок в руку. «Ничего, это отдача», — мелькнула мысль. И сразу же сверкнул новый выстрел, больно ожёг щёку.

Снова выстрел. Стёпа пригнулся. Пуля попала в печку, взметнулась кирпичная пыль. Мальчик заметил, откуда стрелял бандит, — тот прятался за крыльцом, а винтовку приладил на пороге.

Стёпа прицелился и выстрелил. Увидел, как винтовка упала на крыльцо. Другой бандит показался в окне. Грохнул дедушкин выстрел.

— Поджигай! Пусть изжарятся живьём!

Стёпа узнал голос звонаря.

Мальчик сжал револьвер так сильно, что пальцам стало больно. Вспыхнул огонёк. И на этот огонёк мгновенно выстрелил Стёпа.

Теперь бандиты стреляли на авось, — с печки посыпались кирпичные осколки; стреляли из окна и двери.

Вдруг Стёпа почувствовал сильный удар и горячую боль в груди. Мальчик пошатнулся, зажал левой рукой рану.

— Внучек! — крикнул дед Нечипор. — Что с тобой?!