Круглый год

В посёлке находится центральная усадьба оленеводческого колхоза имени Ивана Павловича Выучейского, ненецкого революционера. Есть здесь своя электростанция, дающая ток посёлку, машинный парк, зооферма, на которой разводят норок.

Так случилось, что прежде всего я попал на зооферму. Мне сразу вспомнился рисунок, который я видел на выставке в интернате. Уж очень всё здесь было похоже. Наверное, художник, рисовавший его, часто бывал на ферме.

Я пришёл в час «процедур». Зоотехник Марфа Алексеевна и практикантка Аня делали зверькам профилактические прививки. Норки жалобно пищали, а Аня утешала их, приговаривая: «Ничего, потерпите, скоро обед». И правда, в жарко натопленной кухне повар Прасковья Ивановна проворачивала на огромной мясорубке фарш, готовя «фирменное» блюдо.

Потом я встретился с Лёшей Талеевым, который учится в нарьян-марской школе-интернате. Лёша тоже любит рисовать, но ещё больше он увлекается фотографией. Выяснилось это так. У меня с собой был фотоаппарат, и, хотя я снимаю плохо, всё же решил сфотографировать Лёшу. Навёл на него аппарат.

— Какая выдержка? — спросил Лёша.

Я ответил.

— Не годится, — сказал Лёша.

Взял у меня аппарат, долго что-то примерял и высчитывал. Потом встал на своё место и велел мне щёлкнуть. Я щёлкнул. Но потом, когда приехал домой, нечаянно засветил плёнку.

Летом Лёша помогает отцу пасти в тундре оленей. Старший Лёшин брат Семён тоже оленевод.

Лёша очень интересно рассказывает про оленей. Оказывается, олени очень любят грибы. Нападут на грибное место, так набросятся на лакомство, разбредутся в разные стороны, что потом собаки из сил выбьются, пока соберут их. А маленькие оленята в большом стаде, случается, отстанут от мамы, а потом не могут её найти. И вот таких потерявшихся оленят приходится выкармливать и воспитывать людям. У Лёши тоже был такой оленёнок-«беспризорник».

Председатель совета дружины нарьян-марской школы-интерната Соня Лаптандер тоже живёт на Нельмином Носу. Но дома её не оказалось — уехала на вездеходе в тундру за морошкой. Зато её сестра Света была дома. Вернее, не дома, а во дворе, с малышами возилась. Сначала я даже не понял, чем она занимается. Лето, Света в лёгком платье, по-летнему одеты и две маленькие девочки. А третья — в шубе до пят и в тёплых оленьих сапожках. Оказалось, бабушка привезла в подарок младшей Светиной сестрёнке Эле паницу и тобоки. И теперь Света примеряла на сестрёнку обновы.

Вспомнив Лёшины наставления, я долго наводил аппарат. Эле надоело стоять, и она торопила меня:

— Скорей, а то жарко!

Мне и самому уже стало жарко, хотя на мне не было шубы. Я поспешил нажать на кнопку.

Мне очень понравилась Элина паница, разукрашенная цветным сукном и отделанная меховым орнаментом. Я сказал об этом девочкам и узнал такую историю.

...Всё началось с игры. Как-то девочки привезли с собой в интернат любимых кукол. Может быть, эти видавшие виды куклы были не так уж хороши собой, но одеты были они одна другой краше. У куклы Тани — нарядная паница и тобоки. У куклы Лены — малица и капюшон с бубенчиками. Правда, малицу полагается носить не девочке, а мальчику — она и надевается через голову, как рубашка. Но это неважно. Главное, что и паница и малица, сшитые бабушками и мамами, были очень нарядные. Паница и малица — национальная ненецкая одежда. А тобоки — высоченные оленьи сапоги, которые надевают на меховые чулки и привязывают к поясу.

Теперь в городе и в посёлках ненцы носят обыкновенные шубы и пальто. Но уезжая в тундру, надевают меховую одежду — без неё в тундре пропадёшь. Шьют её и маленьким ребятам, чтобы не мёрзли, гуляя в мороз. Одежда эта не только очень тёплая, но и красивая. И вот в нарьян-марском интернате начал работать кружок национального прикладного искусства. Девочки учатся шить наряды для кукол, подбирать меховые узоры, мальчики делают из меха игрушки.

Кукольные платья и другие работы нарьян-марских ребят побывали на выставках в Архангельске, в Москве и даже в Монреале. И очень понравились посетителям.

На прощанье ребята подарили мне сшитого из меха оленёнка Олешка. А я привёз его в Москву в журнал «Пионер», и он теперь стоит в редакционном музее.

Сергей Александрóвич

Максимов А. Калужонок

КАЛУЖОНОК

Рассказ

Амур — целое море. Берега — перевалы голубой тайги. Я мчался серединой Амура на быстрой лодке. Впереди — остров, неуклюжий, как баржа. Он так далёк, что казалось, уплывал от меня. Навстречу лодке ни коряг, ни палок, и подо мной — бездонно. А я возьми да и наскочи на что-то громадное.

Я сбросил скорость и оглянулся. Из воды вспучилось чудище. Спина широкая, как у бегемота, серо-пепельная, да ещё сутулая. От головы до хвоста ряды шипов, и по бокам шипы, а брюхо белое. Башка длинная, острый нос задран, и глаза мелкие. Чудище молотило акульим хвостом, задирая рыло, всхрапывало.