Круглый год с литературой. Квартал четвёртый

А ведь брюсовский текст – это доклад, прочитанный на заседании Общества любителей российской словесности в 1909 году под названием «Гипербола и фантастика у Гоголя». Это в печати он стал называться «Испепелённый». Да и в том извлечении из текста, которое мы цитировали, Брюсов показывает, что задумывался о гиперболе как о художественном приёме «сатирика, стремящегося выставить осмеиваемое им в особенно смешном, в намеренно преувеличенном виде». Почему же он отказывает Гоголю в праве называться таким сатириком? В праве встать вровень с Рабле и Свифтом в гротесковом изображении жизни? Ведь все эти преувеличения – оружие сатирика, его увеличительное стекло, с помощью которого он показывает мельчайшие проявления пошлости, глупости, подлости – всего того, что он должен, как говорил Зощенко, вымести «железной метлой сатиры».

А что до природы, которой любуется Гоголь, то здесь налицо демонстрация сильнейшего преувеличения, которое придаёт явлениям чрезмерно важное значение, – ещё одна весьма существенная черта гоголевской поэтики.

Брюсов этого не понял. Увы, он не понял многого и в Пушкине, публикуя в составленном им пушкинском избранном стихи, не имеющие никакого отношения к Пушкину.

Ну, и хватит. В конце концов, литературоведение не было главным коньком творчества Брюсова. Он стоял у истоков российского символизма. Он воспитал немало хороших литераторов. Именно к нему обращался Пастернак, когда писал:

И я затем, быть может, не умру,
Что, до смерти теперь устав от гили,
Вы сами, было время, поутру
Линейкой нас не умирать учили?

Впрочем, к лести Пастернака надо отнестись с большой осторожностью. Поэзия Брюсова не была оптимистической по своей сути. Во всяком случае, лучшие его произведения лишены оптимизма. Разве только такого, какой он выразил в «Грядущих гуннах», – оптимизма, так сказать, ущербного (вспомним название пьесы «Оптимистическая трагедия»; «Грядущие гунны» словно вывернули такое словосочетание наизнанку: трагедийный оптимизм!). Я люблю это его стихотворение, которое повторял не раз в своей жизни, повторяю и сейчас:

Где вы, грядущие гунны,
Что тучей нависли над миром!
Слышу ваш топот чугунный
По ещё не открытым Памирам.
На нас ордой опьянелой
Рухните с тёмных становий —
Оживить одряхлевшее тело
Волной пылающей крови.
Поставьте, невольники воли,
Шалаши у дворцов, как бывало,
Всколосите весёлое поле
На месте тронного зала.
Сложите книги кострами,
Пляшите в их радостном свете,
Творите мерзость во храме, —
Вы во всем неповинны, как дети!
А мы, мудрецы и поэты,
Хранители тайны и веры,
Унесем зажжённые светы,
В катакомбы, в пустыни, в пещеры.
И что, под бурей летучей.
Под этой грозой разрушений,
Сохранит играющий Случай
Из наших заветных творений?
Бесследно всё сгибнет, быть может,
Что ведомо было одним нам,
Но вас, кто меня уничтожит,
Встречаю приветственным гимном.

Скончался Валерий Яковлевич Брюсов 9 октября 1924 года (родился 13 декабря 1873-го.

* * *

Виталий Александрович Закруткин сталинскую премию 3-й степени получил уже после войны в 1951 году за роман «Плавучая станица».

А до этого он заведовал кафедрой в Ростовском государственном педагогическом институте (теперь университет). В 1937 году его арестовали. Но благодаря обращению Шолохова к Сталину выпустили. Так что во время Великой Отечественной войны он находился на фронте. Был корреспондентом армейской и фронтовой газет. Демобилизован в чине майора.

Литературной деятельностью занялся с 1933 года. Писал очерки, статьи в периодические издания. Сочинял рассказы.

В 1940-м выпустил повесть «Академик Плющов», в 1941-м – книгу «Коричневая чума». Фронтовые впечатления о боевых действиях на Кавказе запечатлел в «Кавказских записках» (1947). Три книги романа «Сотворение мира» (1-я – 1955–1956, 2-я – 1967, 3-я – 1979), воспевающие советскую новь, получили государственную премию СССР, а повесть «Матерь человеческая» (1969) – госпремию РСФСР имени М. Горького.

По киноповести Закруткина «Без вести пропавший» (1957) снят одноимённый фильм. Экранизирована и «Матерь человеческая».