Круглый год с литературой. Квартал второй

После революции жил в Костромской губернии. Преподавал в местном педагогическом техникуме и почасовиком в Костромском университете. Участвовал в собраниях Общества охраны памятников старины. 50 лет (1897–1947) работал над главным своим философским трудом «Основания космономии» (другое название «Основания диадологии»), который сам автор определял как попытку установить точные законы мировой мифологии. Увы, опубликованным этот труд Перцов не увидел.

Больше того, после революции спрос на его книги упал. Об этом он с горечью писал Д. Максимову: «Настоящие мои книги лежат в параличе».

Обладая уникальной коллекцией автографов мастеров культуры и литературы, Перцов нищенствует. Румянцевский музей его архивом не интересуется. Он делает там доклады о символизме, но, поскольку не является штатным сотрудником, денег за это не получает.

После начала Великой Отечественной войны материальное положение Перцова стало совсем ужасным. Чтобы помочь ему выжить, друзья – М.В. Нестеров и другие решили устроить его в Союз писателей СССР. Став членом Союза в 1942 году, Перцов прожил ещё пять лет. Умер 19 мая 1947-го. Его некролог, подписанный видными деятелями литературы и искусства, был направлен в «Литературную газету». Однако она некролог не напечатала.

* * *

4 июня 1853 года скончался русский писатель, поэт, драматург, критик Павел Александрович Катенин (родился 22 декабря 1792-го).

Его увековечил Пушкин, приведя во вступлении к «Отрывкам из путешествия Онегина» замечание Катенина, «коему, – написал Пушкин, – прекрасный поэтический талант не мешает быть и тонким критиком». Конечно, Пушкин льстил Павлу Александровичу. То же замечание Катенина, которое Пушкин передал, оказывалось бедноватым по мысли. Но автор «Онегина» знал, как чувствительно самолюбив художник Катенин. И рад был польстить его самолюбию. И действительно польстил ему, что удостоверил сам Катенин в своих мемуарах.

Катенин с видимым удовольствием вспоминал своё знакомство с Пушкиным, писал как тот «встретил меня в дверях, подавая в руки толстым концом свою палку и говоря: «Я пришел к вам, как Диоген к Антисфену: побей, но выучи». – «Учёного учить – портить», отвечал я…»

А, с другой стороны, не только для того, чтобы польстить Катенину, Пушкин писал о нём как об оригинальном поэте. Он поддержал Катенина и когда тот перевёл балладу немецкого поэта Г.А. Бюргера «Ленора» в пику переводу Жуковского. Баллада Жуковского называлась «Светлана», Катенина – «Ольга». Полемика, развернувшаяся вокруг этих переводов, начала тот спор, который исследователи назвали спором архаистов и новаторов. Пушкин долго уклонялся от спора. Показывал, что ценит Жуковского, цитируя его «Светлану», выбирая из неё эпиграф для пятой главы того же «Евгения Онегина». Однако через некоторое время находил, что «Жуковский «ослабил дух и формы своего образца», а Катенин «вздумал показать нам «Ленору» в энергической красоте её первобытного создания…», То есть, Пушкин точно уловил, что перевод Жуковского, быть может, и совершенней катенинского, но Катенин, насыщая свой перевод национальными русскими подробностями, следует за Бюргером, чью балладу отличает национальный германский дух.

Конечно, талант Катенина несравним с талантом Жуковского.

И всё же отдельные стихи Катенина не разочаруют любителя поэзии и сегодня: