Круглый год с литературой. Квартал второй

Мой дядя самых честных правил,
Когда не в шутку занемог;
Он уважать себя заставил
И лучше выдумать не мог.
Его пример другим наука…

Почему в прижизненных пушкинских изданиях всего романа (1833, 1837) точка с запятой после второй строчки оказалась заменённой запятой, ответить нелегко. Это могла быть ошибка корректора, не замеченная Пушкиным при чтении корректуры. Как показывал исследователь литературы Максим Шапир, такие вещи с Пушкиным случались.

Несомненно одно: знай Набоков о точке с запятой, его суждение о начале пушкинского романа могло быть иным. Ведь именно от туманности избавляла начало «Евгения Онегина» точка с запятой, означавшая законченность фразы: «Мой дядя самых честных правил, / Когда не в шутку занемог». Если же не считать эту фразу законченной, если её продолжить, следуя всем нынешним пушкинским изданиям, то тёмная туманность размышлений героя – «молодого повесы» – о своём дяде оказывается именно мучительной: «…Когда не в шутку занемог, / он уважать себя заставил / И лучше выдумать не мог. / Его пример другим наука». Кого «других» уважать себя заставил не в шутку занемогший дядя? Знакомых? Родственников? Но почему до болезни они его не уважали?

На последний вопрос мы вообще не найдём ответа в «Евгении Онегине» – верное свидетельство того, что Автор подобным вопросом не задавался.

Примем во внимание впервые установленную Н.Л. Бродским перекличку первой строчки «Евгения Онегина» со строчкой из крыловской басни «Осёл и мужик»: «Осёл был самых честных правил». Бродский установил эту перекличку давно, но для чего она понадобилась роману, ни он, ни более поздние исследователи не разъяснили. Что не удивительно: сохраняемая нынче пунктуация затуманивает и этот пушкинский замысел. Если следовать её ориентирам, то что можно сказать о переиначивании Онегиным Крылова? Что герой явно ироничен по отношению к больному родственнику, который заставил других «уважать себя» не раньше, чем «когда не в шутку занемог»? Но как совместить эту иронию с последующими мыслями Онегина о грядущем своём поведении у постели умирающего? «Низким коварством» называет подобное поведение сам герой. А такая самооценка не оставляет следов от проглянувшей было иронии и никак с ней не связана.

Между тем всё встаёт на свои места, заверши Онегин, как это было прежде, фразу: «Мой дядя самых честных правил, / Когда не в шутку занемог». Да, союз «когда» в ней употреблён не во временнóм, а в условном или изъяснительном значении, по смыслу, скорее, соответствующему союзу «если» (сравните у того же Пушкина: «Когда б не смутное влеченье / Чего-то жаждущей души, / Я здесь остался б…»). Аллюзия на крыловского Осла свидетельствует, каким было мнение Онегина о своём родственнике. Именно – было. Это подтверждает и сам Онегин, продолжая размышлять о дяде: «Он уважать себя заставил…» Заставил – кого? Онегина, разумеется, который прежде его не уважал!

Николай Львович Бродский больше ничего ценного не открыл? Но его открытие переклички Пушкина с Крыловым в первой же строчке «Евгения Онегина» из тех, которые делают очень далеко не все исследователи художественного текста. За одно это открытие Бродский, родившийся 27 ноября 1891 года, достоин, чтобы потомки вспомнили о нём с благодарностью.

* * *

5 июня 1957 года в Ялте скончался русский поэт Владимир Александрович Луговской.

Мне его ранние стихи казались подражанием Тихонову и Гумилёву. Поздние мне не нравились. Его «Середину века», получившую ленинскую премию, я не воспринимал.

Какая-то ненатуральность чудилась в его наступательной напористости стиха.

Позже от многих свидетелей я слышал одну и ту же историю о том, как повёл себя Луговской, родившийся 1 июля 1901 года, во время войны.