Круиз

Искать Олега Романовича никто не пытался. Для своих московских родственников он, видимо, умер уже тогда, когда перебрался в эти места. А здесь близких контактов он ни с кем и не имел. Кузя, и тот не сразу понял, что Олег Романович исчез. Примерно через месяц наведался он в те места, где жил полтора десятилетия странный лесничий. Странно и пусто стало теперь здесь. Леса, как такового уже не было. То тут, то там торчали одиноко тоненькие осины, да маленькие, ни на что не пригодные елки. На них лесорубы не позарились. Дом и постройки вокруг него были почти в целости, но двери были раскрыты нараспашку. Окна почти все выбиты. Вынесенная из построек утварь валялась во дворе, как попало. Кузя зашел в большой дом, но сразу же и вышел из него. Даже икону и лампаду не пощадили лесорубы. Кузя притворил за собой дверь. Еще раз огляделся по сторонам. Понял, что остаться здесь Олег Романович не мог. Тяжело вздохнув, Кузя забрался в телегу, дернул за повод и уехал из этого проклятого места, чтобы больше никогда сюда не возвращаться.

Искать Олега Романовича никто не пытался. Единственным, кто мог инициировать поиск, был Кузя. Но он справедливо полагал, что если Олег Романович счел нужным уйти в бега, то уж совсем не для того, чтобы его искала милиция. Его воля, его решение были для Кузи святы. Можно лишь предположить, что второе бегство Олега Романовича от цивилизации, человеческой, имеется в виду, далось ему не легче, чем первое.

«Ушел он в леса», – говорили люди. Говорят, что иногда в тех местах редко-редко слышались выстрелы. Кто-то говорил, что слышал, будто вывел Олег Романович целую группу геологов, заблудившихся в болоте. Что вылечил кого-то. Да и не одного, а многих. Потом имя Олег забылось, и стали именовать его просто – Романычем. А бабки стали пугать этим именем малышей: «Вот придет Романыч и утащит тебя в болото». Ну, это они, конечно, зря. Добрым человеком был Олег Романович. В общем, стал постепенно Олег Романович чем-то вроде героя местного народного эпоса. И пойди теперь разбери, где тут правда, а где – вымысел.

Только спустя десятилетие люди добрались до тех мест, куда когда-то ушел Олег Романович. После нескольких засушливых лет болото подсохло и стало проходимым. Попав сюда, люди увидели здесь совсем необычные муравьиные поселения. Обнесенные крепостными стенами, окруженными рвами с водой, они были выстроены по всем правилам фортификационного искусства и походили они своим видом на человеческие города-государства далекого прошлого. Только муравьев в них не было. Исчезли вовсе. Так же, как и Олег Романович.

Глава 30 О свершениях и крушениях, а также об их неразрывной связи

Москва встретила наших героев холодными ветрами, проливными дождями и множеством старых и новых дел. Виктор бросился на работу сличать свои собственные снимки с теми, что были добыты когда-то неведомой экспедицией. И тут он сразу же наткнулся на неожиданность. Наскальные рисунки получились великолепно. Многие из них оказались цветными, что в слабом свете фонаря он, находясь в подземелье, и не заметил. Но самое интересное заключалось в том, что среди снимков оказалось четыре изображения барельефа божества. Причем одна пара снимков отличалась от другой. Поворот головы на снимках был разным, и не только. Незначительно, но все же заметно отличались черты лица, и даже сама манера исполнения рисунка. Создавалось впечатление, что оба барельефа были выполнены разными авторами и находились в разных местах, но Виктор отчетливо помнил, что сделал всего два снимка. Загадка засела в голове, но придумать хоть какое-то разумное объяснение ей никак не удавалось.

В разгар суеты вокруг новых снимков пришел факс от Майкла Тейлора. В нем он сообщал, что дело с экспедицией, наконец, сдвинулось с мертвой точки. Средства выделены, и можно приступать к формированию состава экспедиции и согласованию маршрута. Со своей стороны Майкл предлагал ограничить состав экспедиции шестью участниками. Три от российской стороны, и столько же – от американской. Дик Лайт уже дал свое согласие на участие в экспедиции, и он подумывает, а не пригласить ли в качестве переводчика Селину Рендольфи, которая, как ему кажется, очень хорошо проявила себя на переговорах в Москве.

Майкл высказывал в факсе и свои предложения по срокам начала экспедиции и маршруту. Он предлагал провести ее в марте-апреле следующего года, когда еще не очень жарко, в Ираке, где есть множество совершенно не обследованных пещер, о которых вообще известно весьма мало, кроме того, что в них с давних времен проживали люди. Особое внимание он уделял в своем письме пещере Шанидар, известном становище древнейших людей, которая, по его мнению, изучена пока еще весьма поверхностно.

В письме также содержался весьма прозрачный намек на то, что с экспедицией в Ирак следует спешить, так как режим Саддама Хусейна может вот-вот рухнуть, а тогда, глядишь, начнется гражданская война или что-нибудь в этом роде, и экспедиция станет невозможной.