Круиз

«Это время могло быть только исключено из нашей памяти», – подумал Арам Сергеевич. Как только он сделал такое допущение, что-то сдвинулось в его памяти, появились какие-то смутные ощущения, разобраться в которых он решил позже. К вечеру он почувствовал себя не очень хорошо. Похоже, давление чуть-чуть разыгралось, а таблетки таскать с собой он так и не привык.

Арам Сергеевич ушел с работы. Сел в свою машину и минут через двадцать был уже дома, благо жил от работы не слишком далеко. Принял таблетки, поужинал, лучше не стало. Он уселся в свое любимое кресло и снова принялся размышлять. Ощущения, которые появились у него на работе, вернулись к нему снова в форме каких-то уж совсем диких фантазий. Он представил себе человечество, но не в том современном его виде, в котором оно существует, а в каком-то совсем другом. Все люди в нем оказались связаны между собой множеством информационных связей. В них просматривалась какая-то непонятная иерархия, которую ему не удавалось уловить, но было ясно, что каждому человеку отведена определенная ячейка. Находясь в ней, каждый человек был нужен всем остальным, а покидая ее, становился изгоем, вредным и никому не нужным.

Что-то разумное было в таком мироустройстве, в нем была гармония, о которой вечно мечтает человечество, но в то же время что-то вызывало и протест. Никакой свободой личности здесь и не пахло. Арам Сергеевич начал размышлять о том, существует ли она вообще – свобода личности, сейчас, в нашем собственном обществе, и неожиданно пришел к выводу, что это миф. Никакой свободы личности в нынешнем мире уже нет и быть не может. Невозможно понять, была ли она вообще когда-то. А в будущем ее не будет вовсе. Будущее человека – это его ячейка, дом, или квартира, или рабочее место, и все.

Размышляя обо всем этом, Арам Сергеевич понял, что пасется не на своем поле, что его удел не общество, его прошлое, настоящее и будущее, а техника, которой он всю жизнь занимался, а там есть свобода, свобода творчества. И тут же подумал: «Да, свобода творчества возможна в любой отдельно взятой ячейке. Так что ничто ничему не противоречит». И тут он вдруг снова увидел перед собой прозрачную и податливую стену, отделяющую море от суши, неясные тени за ней и чей-то голос, рассказывающий о подводном мире.

Превозмогая ощущение удушья, которое возникло у него, когда он преодолевал стену, Арам Сергеевич встал с кресла. С трудом сохраняя равновесие, придерживаясь за стены и мебель, он добрел до входной двери и отпер замок. Потом отправился обратно. По дороге пришлось отдохнуть на диване. Добравшись, наконец, до кресла, он долго неподвижно сидел в нем, стараясь прийти в себя. Перед глазами вращались радужные круги, а видимая часть комнаты, непрерывно меняясь, приобретала странные, сюрреалистические формы. Чем кончится для него этот вечер, он уже понимал.

Придя в относительное равновесие, он взял в руку телефонную трубку, но звонить никуда не стал. Отложил ее в сторону и потянулся к компьютеру. Вошел в электронную почту и отправил по нескольким адресам короткий текст: «Я вспомнил!»

Он успел написать и отправить еще одно электронное письмо, после чего без сил откинулся на спинку кресла.

Глава 31 О скромных проводах патриарха

Утром следующего дня секретарша Арама Сергеевича не увидела шефа на его рабочем месте. Очень удивилась. Шеф всегда был пунктуален и информировал ее или кого-нибудь из сослуживцев о своих отлучках. Через час она набрала номер его мобильного телефона, а затем и домашнего. Трубку никто не брал. Она забеспокоилась. Попросила одного из молодых сотрудников быстренько съездить на квартиру Арама Сергеевича. Вернувшись к обеду тот доложил, что машина Арама Сергеевича стоит у подъезда, но в квартире никто не отзывается.

В это время у кабинета Арама Сергеевича собралось уже несколько его сотрудников. Все они высказывали разные соображения, но сводились они к тому, что не следует паниковать раньше времени. Но тут к кабинету подошел Всеволод Иванович, старейший друг и соратник Арама Сергеевича. Все притихли. По возбужденному и обескураженному выражению его лица, было ясно: случилось что-то непоправимое. Всеволод Иванович развернул листок, который держал в руках, и громким прерывающимся голосом прочел: «Всем своим друзьям, товарищам, коллегам, знакомым и незнакомым людям на прощанье хочу пожелать долгих лет жизни, счастья и успехов». И подпись: Арам Сергеевич!

Что происходило дальше, нетрудно понять и представить. Последнее письмо Арама Сергеевича повесили в вестибюле института вместо некролога. Похороны Арама Сергеевича не были пышными, но те, кто пришел на них, искренне прощались с дорогим им человеком.