Круиз

Следующий день у маленькой делегации выдался свободным. Майкл и Дик решили посвятить его осмотру Кремля и других московских достопримечательностей. Селина же сказалась нездоровой. Ночью она получила указание по электронной почте еще раз встретиться с Виктором и постараться узнать, что он и его друзья делали на острове Крит. В качестве повода для встречи ей предложили купить в Москве и подарить музею цветной ксерокс – вещь дорогостоящую, но заманчивую и нужную для любого учреждения. Не выполнить поручения Селина не могла. Она позвонила Виктору и сообщила ему, что в целях развития наметившего сотрудничества, а также в знак уважения к российским коллегам ей поручено сделать музею ценный подарок, но у нее очень мало времени, и она просит ей помочь в этом.

Виктор воспринял ее предложение как должное, немедленно связался с Вениамином Готлибом, своим старым приятелем и владельцем фирмы, торгующей вычислительной и бытовой техникой. Цветной ксерокс там нашелся, причем, самой последней модели, и Селина вместе с Виктором отправилась в офис фирмы. После совершения сделки, на что ушло всего несколько минут, Вениамин предложил вместе отправиться в ресторан пообедать. Селина, изобразив минутное колебание, согласилась, и вскоре все трое оказались в зале ресторана «Боярская трапеза» вблизи большого выставочного центра.

Интерьер большого многоэтажного ресторана с множеством закоулков, маленьких и больших залов, с рыбами, плавающими под стеклянным полом, с почти настоящим фольклорным скотным двором, также отделенным стеклом от обедающих, не поразил, но вызвал изумление у Селины. Такого она в родной Италии никогда не видела, хотя бывала там во многих шикарных заведениях. Вместе с тем, в ней проснулась и какая-то гордость за эту страну с непредсказуемым будущим, а заодно и прошлым, к которой она все же имела самое прямое отношение. Об этом она сразу же и поведала своим спутникам, что оказалось очень удачной завязкой застольной беседы. Заговорили о России, ее нелегком пути в двадцатом столетии. О том, как в 1917 году она свернула с торной дороги истории и стала страной-изгоем, но вот теперь вернулась в общую колею и начинает возвращаться в общеевропейский дом. Но все же она говорила с историками, и они напомнили ей, что Европа и до создания Советской России не была тихой и мирной гаванью. Ее всегда сотрясали войны, инициируемые отнюдь не Россией, а другими странами, которые теперь принято называть цивилизованными. Да и итальянский фашизм мало чем отличался от немецкого или испанского. Получив такое разъяснение, Селина поняла, что пытается играть не на своем поле и так успеха не добьется. Она сказала примирительную фразу о том, что в истории любой страны есть темные страницы. В Италии был итальянский фашизм, в Германии и Испании тоже. Так что, мол, все хороши.

После этого она заговорила о странах, в которых бывала. Вениамин и Виктор тоже. Оказалось, что рекордсменом по числу стран, которые он посетил, был Вениамин. Но зато и Селина, и Виктор, оба были на острове Крит, а Вениамин – нет. И Селина принялась рассказывать о Крите. На самом деле, она там никогда не была, но сегодня ночью ей специально прислали множество различных сведений об острове, в том числе и об особенностях его кухни. Про нее-то она и завела речь. Оказалось, что Виктор как раз про критскую кухню ничего сказать не может. Он даже вообще не помнил, что там ел. Так что было естественно спросить, что же он там делал.

Неожиданным союзником Селины в этом разговоре оказался Вениамин. Подшучивая над другом, он сказал, что Виктор там лазил по подземельям Минойского дворца. Пришлось Виктору сказать, что он по подземельям не лазил. Но было уже поздно. Вениамин поправился, да, мол, не прав, лазил наш общий друг Гоша, а вот потом и заболел серьезно. Слова эти вылетели у него сами по себе и звучали почти как шутка, но для Селины этого было вполне достаточно. Ясно было, что интересовались русские гости подземельем, даже неважно кто. Селина в душе уже торжествовала, и это задание она выполнила.

Далее разговор сошел на нет. Еда же в этом удивительном ресторане Селине совсем не понравилась. Закуски, которые полагалось брать самому со стола, сервированного почему-то на декоративной телеге, были обильны и многообразны, но жирные и какие-то грубые на вкус. Жареная рыба сама по себе была еще ничего, но почищена была откровенно плохо. В рот то и дело попадались чешуйки с ее шкуры. Да и публика здесь была далеко не изысканная. За соседним столиком большая компания здоровенных мужиков с раскрасневшимися лицами что-то все время орала и, поминутно чокаясь бокалами, пила водку в таких количествах, в каких в Италии не пьют и вино. За другим столиком сидели сомнительного вида женщины. Временами к ним подходил какой-нибудь мужчина и уводил кого-то из них с собой. На ее месте появлялась новенькая. Впрочем, такое в Италии тоже встречалось часто.