Крупная бойня

— Мы, еще не зная о родственных отношениях племянника и дяди, навели справки. По моим данным, Михаил Линдер, бывший полковник ракетных войск, развелся с женой, Мартой Линдер, когда сыну было одиннадцать лет. В настоящее время проживает в Израиле, является членом какого-то там совета при министре обороны страны, но при этом имеет гражданство Великобритании, а отнюдь не Израиля. Сама Марта говорит, что если бы он принял в свое время гражданство Израиля, то с его пробивной способностью наверняка уже входил бы в правительство. Но его четвертая по счету жена, англичанка, живущая в своем замке под Бери Сент-Эдмендсом, это на восток от Кембриджа, по дороге на Ипсуич, где, как ты, наверное, знаешь, находится база английского спецназа SAS, не разрешает ему менять гражданство. Согласно моим данным, сам Владимир связи с отцом не поддерживал и не желал даже встречаться со сводной сестрой, дочерью Михаила Линдера от второй жены, когда та позвонила ему из Москвы и пожелала приехать. По словам Альтшулера, сказанным главному врачу психодиспансера, Владимир сильно переживал предательство отца. Возможно, это и стало причиной его замкнутости и последующего психологического срыва. Врач все еще надеется, что это просто срыв нервной системы и им удастся вернуть старшего лейтенанта к нормальной жизни.

— Вот видите, товарищ полковник, вы знаете об этом гораздо больше меня. Мне никаких подробностей полковник Альтшулер не сообщил. Более того, он даже, как мне показалось, сильно сомневается, что врачи сумеют помочь его племяннику. Пытался меня уверить, что у Владимира не было никаких предварительных отклонений в поведении. И, дескать, врачи говорили ему, что не может так вот сразу возникнуть буйное помешательство. Рассказал, что у старшего лейтенанта взяли кровь на анализ и ничего в крови не обнаружили. Но он настоял, чтобы повторный анализ отправили в Москву, где есть более опытные специалисты, где базы данных более обширные. И никаких следов от инъекции у старлея не нашли.

— Ты же, кажется, поставил ему укол в мягкие ткани стопы…

— Так точно.

Я не смог вспомнить, несмотря на свою хорошую память, что сообщал об этом Самохину. Помнил только, что говорил об этом Тамаре. Значит, только она могла сообщить это полковнику. Выходит, Тамара поддерживает с Самохиным постоянную связь и является моим «контролером». Мне это, естественно, понравиться не могло. Я прекрасно знаю, что такое «контролер», который обязан в критической ситуации ликвидировать проколовшегося агента. Естественно, я не верил, что Тамара сможет когда-нибудь меня ликвидировать, даже если получит такой приказ. Тем не менее мне придется постоянно быть настороже и не рассказывать ей все. Особенно если я не желаю, чтобы «господин Генералов» знал о чем-то конкретном. При этом я допускал и возможность собственной ошибки. Мог я как-то между делом сообщить Самохину, куда ставил укол. Не потому, что у меня плохая память, а потому, что я не всегда контролирую то, что говорю. Как и сам полковник, который, если все же я не говорил ему этого, прокололся и сдал Тамару. Только одной нечаянной фразой сдал. Для офицера разведки его уровня это непростительная оплошность. Я отогнал эти мысли и поспешил перевести разговор на другую тему:

— А в Москве, товарищ полковник, по анализу крови смогут что-то определить?

— Едва ли… Ты же знаешь, что препарат обычно вносится в пищу. А шприц-тюбик, что ты использовал, — он из опытной партии, которая разрабатывалась в секретной лаборатории, кстати, ФСБ. Потом часть опытной партии попала в спецназ ГРУ, откуда несколько шприц-тюбиков угодили в руки к нам. Анализ из областного психодиспансера попадет, я думаю, не в лабораторию ФСБ, а в какой-нибудь научный институт, который с препаратом никогда не встречался. И там тоже ничего найти не смогут. Но твое беспокойство имеет под собой основание. Нам нельзя пускать это дело на самотек. Я сейчас же созвонюсь с ответственными людьми в Москве, и они все сделают так, как надо нам. Еще что-то интересное узнал?

— Группе ЦСН на кой-то ляд понадобились патроны СП-4. По обойме на каждого бойца. Я не слишком хорошо понимаю, как они планируют их применять. Это же пистолетный патрон.

— Я тоже не очень понимаю. Но мы разберемся. У тебя, кстати, какие планы на сегодняшний день?

— Думаю домой отправиться, чтобы реально помочь жене с огородом. Кто, кроме меня, нарубит в лесу еловые лапки и принесет ей? Это чисто мужская работа. Если что-то потребуется, звоните. Я при необходимости за полтора часа до города доберусь.