Крупная бойня

— Что не звонишь, не докладываешь? — «Генералов» не обратил внимания на мое обращение. Он вообще и раньше, во времена своей службы в нашей бригаде, слыл человеком лояльным и, кажется, покладистым.

— Я, Валентин Юрьевич, только-только от Альтшулера вышел. Вы же сами предупреждали, что полковник пожелает мне устроить испытание. Он и устроил. — Я посмотрел на часы в трубке. Было уже двадцать пять минут двенадцатого. Долго же тянулось оформление — вместе с разговорами и испытанием прошел час и двадцать пять минут, я и не заметил, как время пролетело. — Выставил против меня не кого-то из своих парней, которые ничего в принципе не умеют. Я видел их тренировку. Идут вперед с закрытыми глазами, бьют, не видя, куда бить требуется, и подбородки под случайный встречный удар задирают. Таких я пятерых уложил бы. А Альтшулер выставил командира группы ЦСН, который, как сам говорил, считал себя до этого прекрасным бойцом.

— Да, я помню, Виктор Вячеславович, ты в бригаде тоже слыл рукопашником не из последних. И чем закончилось ваше противостояние?

— Я уже на первой минуте «задушил» подполковника Балакирева.

— Как «задушил»? Полностью?

— Нет, не «наглушняк», к счастью. Просто провел сначала три удара ногами, потом два удара руками, уронил его, захватил спину и провел удушающий прием. Подполковник сдулся и сдался. Альтшулер, конечно, расстроен. Но он не видел всего, иначе был бы расстроен больше. Ему как раз принесли прямо в спортзал акт заключения экспертизы по поводу ствола его племянника, старшего лейтенанта Линдера. Он читал так внимательно, что и пропустил развязку…

— Старший лейтенант Линдер — племянник Альтшулера?

— Так точно. Сын его старшей сестры, которая заменила полковнику мать, когда та погибла.

— А как она погибла? — задал вопрос «Генералов» таким тоном, словно это был повод обвинить полковника Альтшулера. — Ты, разумеется, не спросил, постеснялся?

— Она попала под машину, когда сыну было шесть лет…

— Понятно. Ладно. Значит, ты хорошо себя зарекомендовал.

— Как рукопашник — хорошо…

— А в чем-то другом — я делаю вывод из твоих слов и твоего тона — плохо?

— У меня сложилось впечатление, что полковник Альтшулер меня в чем-то подозревает. Ничего конкретного он против меня не высказал. Это только общее впечатление. Но, как мне показалось, он вообще не горел желанием видеть меня в числе своих сотрудников.

— Тебя же не планируется привлекать к оперативной работе? А полковник Альтшулер как раз является заместителем начальника управления по оперативной работе. Вернее, по работе с оперативным составом управления. Так будет, кажется, точнее, хотя я точно не знаю названия должностей в их системе.

— Я тоже на это надеюсь, товарищ полковник. Мне трудно представить себя опером ФСБ. Я им всю свою службу не доверял. Как и чувствовал их встречное недоверие к себе. Но в чужую голову заглядывать я не обучен, поэтому не знаю, что у Альтшулера на уме. Провокационных вопросов, по крайней мере, полковник мне не задавал…

— А какие он вообще задавал вопросы?

— Интересовался процессом созревания чеснока.

— Что-что? Я не понял…