Крупные формы. История популярной музыки в семи жанрах

Новейшая версия кантри-музыки Нэшвилла по традиции раздражала многих слушателей и музыкантов. В 2017 году Стив Эрл, давно вошедший в образ кантри-диссидента, предположил, что современное кантри – это “хип-хоп для тех, кто побаивается черных”. Но кажется несправедливым полагать, что слушательский энтузиазм по поводу гибридов хип-хопа и кантри просто показывает, что те, кто его испытывают, “побаиваются черных” (а если бы они не принимали эти гибриды – что бы это о них говорило?). Сегодня, как и в 1970-е, в эпоху расцвета движения “кантриполитен”, если кантри движется в сторону поп-музыки, это часто означает, что жанр вбирает элементы “черной” музыки, при этом продолжая настаивать на своей подлинности и чистоте. Морган Уоллен, перенявший у Сэма Ханта звание главного кантри-сердцееда, много играл с фразировкой хип-хопа и даже соответствующими битами, но подчеркивал свою непринадлежность к хип-хоп-культуре: “Пиво в городе и вполовину не такое же вкусное, – пел он. – Пиво плохо мешать с хип-хопом, а вот с нашей землицей – то, что надо!” И хотя с пивом он был не прав, зато прав в том, что многим слушателям в самом деле важно было видеть в нем своего – верного представителя кантри-сообщества, испытывавшего смешанные чувства на тему культурного доминирования хип-хопа. В начале 2021 года, вскоре после издания альбома, всплыла видеозапись, на которой Уоллен произносит слово “ниггер”, прощаясь после попойки с кем-то из своих друзей (казалось, что он старался произнести его так, как сделал бы в это мгновение темнокожий). Реакция не заставила себя ждать: музыкант стал первым исполнителем после The Dixie Chicks, чьи песни были изъяты из плейлистов кантри-радиостанций по всей стране, а лейбл заявил, что “приостановит” его контракт. Сам Уоллен выпустил короткое извиняющееся заявление, а затем и еще одно, длиннее, и объявил, что на время завяжет с музыкой. Но его поклонникам было, в сущности, все равно – они продолжали слушать новый альбом артиста, который в итоге провел десять недель на вершине хит-парада Billboard (достижение, покорявшееся до этого только Стиви Уандеру в 1976 году и Уитни Хьюстон в 1987-м). Да, будущее Уоллена как кроссовер-артиста стало туманным, но его статус крупнейшей кантри-звезды остался неизменным.

Это странная и примечательная особенность кантри-музыки: по прошествии многих десятилетий, несмотря на всю свою эволюцию, она до сих пор функционирует как жанр, как сообщество со сложившимися вкусами и приоритетами – к добру ли, к худу ли. У кантри до сих пор есть и фанаты, считающие эту музыку своей, и критики, ломающие вокруг жанра копья, и радиостанции, которые на нем сфокусированы, и рекорд-лейблы, которые его продают. Никто доподлинно не знает правил, но все знают, что эти правила существуют – и, как и другие жанры, кантри во многом определяет себя от противного: через то, что он отвергает. Хулителей же у него еще больше, чем у других музыкальных жанров. Начиная с 1960-х годов это, возможно, самая презираемая форма американской музыки: над некоторыми артистами насмехаются за то, что они “слишком кантри”, а над другими – за то, что они “недостаточно кантри”. И тем не менее кантри удалось совершить два главных подвига, на которые способен музыкальный жанр: измениться и остаться собой.

4. Панк

Новообращенный

Любил ли я музыку? Конечно. Все любят музыку. Во втором или третьем классе я записывал песни с радио на кассеты. Несколько лет спустя я выучил несколько хип-хоп-кассет буквально наизусть. Еще несколько лет спустя я купил и изучил джентльменский набор сборников главных хитов The Beatles, Боба Марли и The Rolling Stones. Но по-настоящему одержим музыкой я стал после того, как на 14-летие мой лучший друг Мэтт подарил мне микстейп.