Крупные формы. История популярной музыки в семи жанрах

В последние годы критические отзывы о кантри чаще всего направлены именно на бро-кантри – критикам кажется, что этот стиль появился в результате коварного заговора менеджеров радио, мечтающих сделать жанр абсолютно однородным. Полемика стала по-настоящему жаркой в 2015 году, когда консультант кантри-радиостанций Кит Хилл дал интервью профессиональному журналу Country Aircheck, сказав в нем, что программным директорам стоит быть осторожными и не ротировать слишком много песен в исполнении женщин: “Если хотите высоких рейтингов, уберите женщин”, – сказал он и, поглядев на плейлисты, с одобрением отметил, что ни в одном из них удельный вес женских песен не превышал 19 процентов. Дальше Хилл довольно таинственно высказался о том, что мужчины – это “зелень в нашем салате”, а женщины – помидоры. Поднявшийся после этого скандал стал известен как “помидор-гейт”: комментарии Хилла получили такой широкий резонанс не в последнюю очередь потому, что многим слушателям и артистам как раз казалось, что женщин в кантри-эфирах маловато. Но ветераны кантри знали, что его мнение – вовсе не маргинально, в нем отражено многолетнее положение вещей. В автобиографии, вышедшей в 1994 году, Риба Макинтайр писала, что женщинам тяжелее становиться кантри-звездами, чем мужчинам, и предлагала одно из возможных объяснений этому факту: “Именно женщины часто покупают билеты на концерты, и разумеется, они хотят видеть на сцене мужчин – кто обвинит их в этом?” Хилл тоже утверждал, что слушатели кантри желают слушать мужской вокал, и, хотя многие деятели индустрии поспешили откреститься от его слов, ни одна кантри-радиостанция так и не усилила по мотивам “помидор-гейта” женское присутствие в своем эфире.

Ценность кантри-радио, которое пока что выдерживает конкуренцию со стриминговыми сервисами, – в том же, в чем и источник вызываемого им раздражения: это пример институции, без стеснения предоставляющей слушателям именно то, что они вполне наглядно у нее просят. Да, кантри-радио несовершенно, и да, оно всегда должно учитывать экономические соображения, хотя и не всегда делает это так, как мы от него ожидаем (исторически кантри-радио особенно внимательно относилось к своим слушательницам женского пола – они считаются ядерной аудиторией всего формата). Но, несмотря на доминирование кантри-радиостанций (а может быть, и как раз по его причине), сама музыка в новом тысячелетии видоизменилась довольно непредсказуемым образом, породнившись с многими жанрами и стилями за пределами кантри.

Кажется, среди тех, кто мог бы предсказать подобное развитие событий, был Хэнк Уильямс-младший, рано почувствовавший, что кантри и южный рок – родственные души. К началу 2000-х группы вроде Lynyrd Skynyrd задним числом включили в кантри-канон; наряду с песнями о пляжном отдыхе по пространству жанра распространялось нечто вроде “южного ретророка”. В нем были свои звезды – электрические дуэты Brooks & Dunn и Montgomery Gentry, стадионный гитарный герой Кит Урбан, мастерица приблюзованных баллад Кэрри Андервуд, а также Эрик Черч, который даже ревущие рок-песни исполнял так, что они становились олицетворениями его кантри-идентичности (среди них была даже композиция под названием “Springsteen” – чудесная кантри-песня о прослушивании музыки Брюса). В каком-то смысле это была новая версия нэшвиллского звука: в топ-40 доминировал хип-хоп, а кантри-музыка просто заглянула на несколько десятилетий назад, найдя способы привлечь слушателей, пропустивших громкий и бодрый хард-роковый взрыв 1980-х. Обратив на это внимание, члены группы Bon Jovi, популярных представителей тяжелого рока эпохи MTV, записали совместную песню с Дженнифер Неттлз из испытавшей рок-влияние кантри-группы Sugarland – она попала на верхушку кантри-чарта и вполне уместно смотрелась в плейлистах кантри-радиостанций.