Крупные формы. История популярной музыки в семи жанрах

Дух Боцефуса возродился в творчестве таких групп, как Confederate Railroad – этот кантри-рок-ансамбль записал несколько кантри-хитов в 1990-е, а также использовал флаг конфедератов в своем мерче (в 2019 году, после того как несколько концертов проекта отменили из-за названия и логотипа, фронтмен Дэнни Ширли сказал в интервью Rolling Stone, что рос в окружении этих флагов в Чаттануге, штат Теннесси: “Нас учили, что флаг означает любовь к той части страны, где прошло твое детство”). Для некоторых рок-групп флаг стал символом бунта: Том Петти (уроженец Гейнсвилла, штат Флорида) использовал его в туре “Southern Accents” 1985 года, хотя позже сожалел о своем выборе; метал-группа Pantera не обошлась без него на гастролях в 2001-м. Но в кантри-музыке визуальный ряд, связанный с конфедератами, вовсе не всегда означал провокацию. Ностальгия о временах до гражданской войны в США заключена в словосочетании Lady Antebellum[27], которое стало названием трио, не раз оказывавшегося на вершине чартов в конце 2000-х со своими пронзительными песнями о любви, исполненными на несколько голосов. Даже The Dixie Chicks, знаменитые своей критикой местечковой ограниченности кантри-музыки, выбрали себе заголовок в честь “Dixie Chicken”, прифанкованной песни южно-роковой группы Little Feat, прославлявшей позднюю ночь в “Диксиленде” (так в старину иногда называли Юг США). В 2020 году на фоне массовых протестов на тему расовой справедливости Lady Antebellum укоротили название до Lady A, нанеся при этом обиду темнокожей блюзовой певице, уже выступавшей под этим псевдонимом, а The Dixie Chicks переименовались в просто The Chicks. Не существует способа отделить “гордость Юга” от политики и от той истории, которая сделала южную идентичность такой мощной и особенной (музыканты не поют о Новой Англии или о Среднем Западе и не воюют друг с другом за эти топонимы во многом именно потому, что ни один из этих регионов не вел кровопролитную сепаратистскую войну с американским правительством). Однако и о Юге можно петь по-разному: “Southern Voice”, хит номер один Тима Макгро 2009 года, демонстрировал инклюзивную версию южной гордости, в которой находилось место Долли Партон и Розе Паркс, Хэнку Уильямсу и Хэнку Аарону[28]. Можно осмыслять кантри-музыку и так – как отражение мультирасовой южной идентичности.

Однако за годы, прошедшие с записей Ральфа Пира 1920-х годов, кантри стал менее сельским и менее южным; сегодня представителей жанра не объединяет ни сельское хозяйство, ни региональная прописка. Их общий знаменатель – по-прежнему расовый. И слушатели кантри, по результатам многочисленных исследований, тоже почти все белые, и популярные исполнители из хит-парадов почти всегда белые (афроамериканцев в этом мире так мало, что их можно пересчитать по пальцам: Дариус Ракер из рок-группы Hootie & the Blowfish успешно превратился в кантри-исполнителя в конце 2000-х; Кейн Браун, сын темнокожей женщины и мужчины из племени чероки, называвший себя представителем двух рас сразу, стал кантри-звездой в конце 2010-х). Это необязательно нужно считать аномалией: в Нью-Йорке в 2000-е я обратил внимание, что на кантри-концертах сплошь белые и на сцене, и в зале, но то же самое можно было сказать и про инди-рок-концерты, и про хэви-метал-концерты, и даже про вечеринки в техно-клубах. Однако кантри, в отличие от вышеперечисленных жанров, вывешивал эту белую идентичность себе на знамя. Ральф Эмери, остававшийся на протяжении нескольких десятилетий одним из самых знаменитых кантри-радиоведущих, в 1992 году поведал журналу Time, что кантри восстанавливает расовый баланс в музыкальном пейзаже: “Ведь рэп говорит только о проблемах темнокожих – и многих белых это от него отталкивает”. В книге о Гарте Бруксе и эволюции кантри Брюс Фейлер приводит цитату Эда Морриса, в прошлом – редактора раздела “Кантри” в Billboard: “В основе кантри – опыт белых. Это музыка о том, где живут белые, что они читают, что видят”.