Крупные формы. История популярной музыки в семи жанрах

К моменту, когда Берри Горди разместил в Cash Box то самое объявление, мир ритм-энд-блюза выглядел хаотично, но заманчиво: он намеревался мгновенно достичь в нем успеха, а затем оставить его позади. Горди был автором песен прежде, чем стал дельцом, причем, если верить ему самому, достаточно амбициозным (его первая композиция, “You Are You”, была вдохновлена Дорис Дэй, во многом по причине ее огромной популярности; в 20 лет Горди, по собственному признанию, уже “задумывался о широкой аудитории”). В автобиографии Горди рассказывал о том, как заводил стратегически полезные знакомства в индустрии ритм-энд-блюза: он оказывал разные услуги темнокожим диджеям, а также выпускал Jet и Ebony, журналы для афроамериканцев. Но также он вспоминал и выматывающие пятничные планерки Motown, на которых решалось, какие песни достойны того, чтобы за них взяться, а какие – просто “мусор”. Объясняя разницу между одним и другим, он писал: “мусором для меня было все, что, по нашему мнению, неспособно достичь топ-40”. Для Горди выпуск ритм-энд-блюзовых хитов был делом важным, но недостаточным: идея Motown заключалась в том, чтобы издавать такие R&B-записи, которые бы преодолевали границы жанра и становились поп-музыкой. По его воспоминаниям, однажды один из сотрудников лейбла нашел способ похвалить песню Марвина Гэя “Can I Get a Witness”. “Я принес ее домой вчера вечером, и мои дети стали под нее танцевать, – сказал он. – Белые дети”.

Малышовая фокус-группа хорошо справилась с задачей. “Can I Get a Witness” вышла в свет осенью 1963 года, и Billboard исключил ее из ритм-энд-блюзового чарта как раз когда она готовилась попасть на его вершину. Но песня совершила рывок в поп-чарт и достигла там 22-го места; сегодня это один из самых характерных образцов формулы Motown. Как и многие другие хиты золотого века лейбла, она была написана композиторским трио Эдди Холланда, Ламонта Дозье и Брайана Холланда, известным как Холланд-Дозье-Холланд или просто ХДХ. У них был талант на сочинение бодрых, радостных треков, в которых мелодия и ритм были по-портновски ладно пригнаны друг к другу. Пожалуй, можно сказать, что они делали акцент на слоге “ритм” и снимали его со слога “блюз”: те, кто слышали “Can I Get a Witness”, могли поначалу даже не сообразить, что Марвин Гэй здесь скорее жалуется на жизнь, чем радуется ей. “Это нормально, что к тебе так плохо относятся / После того, как ты выложился на полную?” – спрашивал он в тексте. Среди тех, кому очень понравилась песня, были участники The Rolling Stones, записавшие на следующий год ее более грубую, минималистскую кавер-версию для своего дебютного альбома. Драйв песни “Can I Get a Witness” создавался в том числе благодаря характерному для Motown звяканью на слабую долю: этот продюсерский прием впоследствии имитировали многие артисты. Его можно услышать, например, в песне “Substitute” The Who, вдохновленной другим “мотауновским” хитом: “The Tracks of My Tears” Смоки Робинсона и The Miracles. Или в “Good Vibrations” The Beach Boys – здесь прием помогал отделить ликующий припев от меланхоличных куплетов. Он использовался даже в заглавной теме мультсериала “Улица Сезам”, записанной в 1969 году, – ее создатели использовали саунд Motown для того, чтобы создать звуковой образ веселой детской игры.

Если сегодня кому-то кажется странным то, что Марвин Гэй и The Rolling Stones поют одну и ту же песню, то это многое сообщает о том, как с конца 1960-х термины “ритм-энд-блюз” и “рок-н-ролл” стали означать два разных жанра: один сугубо черный, другой преимущественно белый. Но в 1963-м между ними могли существовать пересечения. Это Алан Фрид, белый диск-жокей из Кливленда, популяризировал в 1950-е слово “рок-н-ролл”, описывая с его помощью записи, которые он ставил в эфир. Но большинство из этих записей на самом деле представляли собой именно ритм-энд-блюз. Одним из фаворитов Фрида был новоорлеанский ритм-энд-блюзовый певец Фэтс Домино, считающийся сегодня пионером рок-н-ролла. Дэйв Бартоломью, темнокожий продюсер, работавший с Фэтсом Домино, придерживался распространенного мнения, что рок-н-ролл был не новым феноменом, а старым, просто по-новому упакованным сторонними наблюдателями. “Много лет у нас был ритм-энд-блюз, – говорил он в интервью для документального фильма 1995 года. – А потом пришли пара белых и назвали его рок-н-роллом. Но это был и остается ритм-энд-блюз!”