Крупным планом (Роман-дневник). 2008

Вопросов много, их надо обсуждать. Решили вернуться к этой теме чуть по­годя. А до этого поставить в известность Ганичева и узнать его мнение. Предпо­ложили, что вслед за нами могут объединиться композиторы и художники России и Беларуси, и тогда мы сможем оказывать более существенное влияние на куль­турную политику наших государств.

24 октября. Бишкек. Прилетел в столицу Киргизии на Международный форум памяти Чингиза Айтматова.

А в моей памяти - день похорон. Знойное небо над Бишкеком, огромная пло­щадь перед зданием филармонии и десятки тысяч людей на подходе к ней и на её ступенях. Мужчины и женщины, юные и пожилые, матери с младенцами на руках - все ждут своей очереди туда, где перед уходом в вечность на миг при­остановился великий киргиз.

В последний год жизни Чингиза Торекуловича у меня с ним было несколько встреч. Помню, как после Алма-Аты мы прилетели в Москву на писательский конгресс. В своём выступлении он говорил: «Я хочу прибегнуть к народному из­речению: «Мы все с вами пастухи слова». Поэтому у нас общие заботы, общие страсти, общее пространство, и мы должны качественно делать своё дело. В ре­гионе Центральной Азии русский язык имеет особую ипостась. Здесь русский язык - один из основополагающих языков, содействующих развитию современ­ных национальных культур. Это большая тема, особое исследование. Нам давно уже нужно было так собраться, давно назрела необходимость осмыслить, что про­исходит с нашими литературами и прежде всего с русским языком. У подобных мероприятий непременно должна быть преемственность. Русский язык - один из главных источников мировой лингвистики, и мы должны это осознавать и под­держивать его всеми силами...»

28 октября. Москва. Вернулся из Бишкека простуженным, с 38-градусной температурой. Но, что удивительно, уже на следующий день здоровье восстано­вилось, и я отправился на работу.

Здесь тишина, никаких мероприятий и разговоров о том, что произошло. Сал­тыкова, где нужно и не нужно, ругает Кузнецова и нахваливает Переверзина: «Как хорошо он сказал! Как быстро он вошёл в работу!» Переверзин и Бояринов ведут бесконечные переговоры. Я стараюсь не вникать в суть того, что происходит, и ношу заявление в кармане пиджака. Собираюсь передать его в руки Михалкова.

Разговаривал по телефону с Кузнецовым, сказал, что написал заявление, - он попросил не делать этого, не уходить. С моим уходом в МСПС вообще всё выйдет из-под контроля и уже ничего нельзя будет исправить.

Кузнецов прав, нельзя оставлять организацию в сложное для неё время. Впро­чем, есть ещё одно обстоятельство, которое удерживает меня от ухода, - состоя­ние здоровья.

30 октября. Прохожу мед обследование. Приятно удивлён порядком в мо­сковских лечебных учреждениях и отношением ко мне врачей. За всю мою взрос­лую жизнь я почти не обращался к ним за помощью, но теперь, когда пришла пора, понимаю, что бояться их нечего.

Позавчера в «JIT» (в приложении «Лад») вышла моя статья-рецензия на книгу Натальи Голубевой «Радимичи. Земля непокорённая». Позвонила Голубева из Минска, поблагодарила за рецензию, сказала, что едет в Петербург - там, в Доме офицеров, состоится её творческий вечер. Обсуждать будут, в основном, её дило­гию о радимичах.

6 ноября. Приходил Сергей Владимирович, говорили о предстоящем съезде МСПС в феврале будущего года. В разговоре принимали участие Салтыкова, Переверзин и я. Михалков спросил, кто будет готовить отчётный доклад съезду. Переверзин показал на меня. Михалков кивнул и стал расхваливать меня: умный, скромный, деятельный... Похвалил и Переверзина, спросил, сколько ему лет.

- Пятьдесят пять, - сказал Переверзин.

Михалков одобрительно кивнул и вдруг сказал:

- Сталина нет, он бы сейчас пригодился. У меня со Сталиным были хорошие отношения. Он умел слушать и действовать. Я у него ничего не просил, так как знал, что сам смогу заработать себе на жизнь. И доказал это своей работой. А кое- кому кажется, что я разбогател, когда написал гимн. Между прочим, Орден Лени­на я получил ещё до гимна.

Он помолчал, словно бы выходя из воспоминаний, и сказал, что поддерживает решение руководства МСПС повысить зарплату сотрудникам аппарата.

Позвонила его жена, и Сергей Владимирович засобирался домой. Перед ухо­дом пошутил:

- У меня спрашивают: - Ты хорошо видишь? - Нет, плохо. - Ты хорошо слы­шишь? - Нет, плохо. - Ты хорошо ходишь? - Нет, плохо. - А чем же ты занима­ешься? - Руковожу МСПС!

Сначала я не понял, для чего он это сказал, и отнёс это к старческой блажи. Потом дошло: он, вроде бы в шутку, а на самом деле всерьёз, напоминал, кто в «Доме» хозяин.

Пока Сергей Владимирович был здесь, я сказал Переверзину:

- Доклад я напишу, но для работы над ним предлагаю вам попросить членов Исполкома и секретарей подготовить и сдать отчёты о своей деятельности за че­тыре года. Мне они крайне нужны.

С трудом поднявшись, Михалков пошёл, опираясь на руку личного шофёра. Он медленно шёл по коридору - величественный и жалкий в своей немощи.

7 ноября. Ездил в Минздрав за квотой на бесплатное лечение.