Крупская

Бастовали заводы и фабрики. Из Кронштадта прибыли матросы. Большевики должны были вместе с массами выйти на улицу. 4(17) июля демонстрация была расстреляна, улицы Питера залиты кровью, правительство перешло в наступление.

Большевики вынуждены уйти в подполье. По городу ищейки Временного правительства разыскивают Ленина. В эту ночь он ночевал у Сулимовых. Потом было решено поселить его у одного из рабочих членов Выборгской думы, Каюрова. 6 июля Надежда Константиновна прямо из думы вместе с Каюровым отправилась к Сулимовым за Владимиром Ильичем. За несколько кварталов от дома она оставила Каюрова на бульваре. Владимир Ильич уже ждал ее. Они вышли под руку и, тихо переговариваясь, пошли по улице, на бульваре к ним присоединился Каюров. Позднее он вспоминал: "Мы медленно пошли втроем. Увлекаясь разговором, я изредка, по привычке, незаметно для себя, прибавлял ходу, несмотря на замечания Владимира Ильича о том, что Надежда Константиновна быстро идти не может. Так шли мы, не обращая внимания на прохожих, среди которых, вероятно, немало было таких, которые с наслаждении разорвали бы в клочки ненавистного им Ленина".

Беспокоясь о жене, Владимир Ильич несколько раз предлагал ей вернуться в думу, но она только отрицательно качала головой. Наконец, перейдя Гренадерский мост через Малую Невку, вступили в рабочий Выборгский Район. Надежда Константиновна облегченно вздохнула, здесь опасность была уже гораздо меньше.

В этот день юнкера разгромили редакцию "Правды".

7 июля Временное правительство приняло постановление об аресте Ленина, Зиновьева и Каменева. К сожалению, дом Каюрова стал небезопасен. Владимир Ильич перешел к Аллилуеву.

Туда пришла и Надежда Константиновна вместе с Марией Ильиничной. Они застали Ленина за горячим спором с товарищами. Владимир Ильич искал выход, приводил доводы за явку в суд, говорил, что это сразу убьет клевету. "А они убьют тебя", — возражала Мария Ильинична. "Не посмеют". — "Еще как посмеют, при попытке к бегству", — поддержала Маняшу Надежда Константиновна. Но Владимир Ильич стоял на своем. "Пойди скажи Каменеву, что мы с Григорием решили явиться". Спорить было бесполезно. Надежда Константиновна вышла в коридор, сердце колотилось. "Это ошибка, ошибка, нельзя так". Ильич догнал ее. "Давай попрощаемся, может, не увидимся уж". Она обняла его, прижала к себе. Понимала, что надо говорить, убеждать, но слова не шли. Он понимал, чувствовал ее страшное отчаяние. "Не надо, Наденька, мы еще обсудим все сообща". День прошел как в тумане, со страхом ждала криков газетчиков, просматривала газетные тумбы по пути на Широкую.

Вечером в дверь квартиры на Широкой раздался требовательный стук. Пришли с обыском. Полковник спросил: "Где комната Ленина?" У Надежды Константиновны остановилось сердце. "Неужели уже арестован?" Полковник просмотрел книги, взял со стола записки, несколько документов Надежды Константиновны и безразличным, деланным тоном спросил: "А вы не знаете, где сейчас Ленин?" От сердца отлегло. В тон ему, так же безразлично, Надежда Константиновна сказала: "Нет, не знаю". Она не помнила, как прошла эта ночь, в которую никто из Ульяновых не уснул. Марк Тимофеевич успокаивал сестер Владимира Ильича и Надежду Константиновну. Он ни при каких обстоятельствах не терял чувства юмора, ему никогда не изменяли спокойствие и уверенность в успехе дела. Он все делал не спеша, но основательно я скрупулезно. Все сидели за большим обеденным столом вокруг давно остывшего самовара, и Марк Тимофеевич рассказывал о своем детстве, прошедшем в Костроме, о своей неграмотной, но такой мудрой матери. За окнами только начинало рассветать, когда Надежда Константиновна уже стала собираться. "Куда?" — спросила Анна Ильинична. "Пойду схожу к Смилге, это ведь рядом, может, он что-нибудь знает". Обратно она летела как на крыльях — Владимир Ильич и Зиновьев скрываются. Так решил Центральный Комитет. Риск слишком велик. Партия решила укрыть вождя в глубоком подполье.

Через день на Широкой опять был обыск. Теперь в квартиру ворвалась целая орава юнкеров. Перевернули все вверх дном. Решили, что Марк Тимофеевич — Ленин. Тот показал им документы. "Это ерунда, на немецкие деньги можно любые документы достать", — ответил поручик. "А вы, мадам, — обратился он к Надежде Константиновне, — тоже не признаете в нем Ленина-Ульянова?" — "Ленин — это мой муж, — спокойно ответила она, — а жена этого господина перед вами. — Анна Ильинична стояла рядом с мужем. — Как же вы ищете, кого не зная сами?" Тот вскипел: "Прошу без разговоров". — "Да о чем с вами можно разговаривать?" — Марк Тимофеевич демонстративно поднял с пола книжку и принялся за чтение. В комнату привели домашнюю работницу — простую деревенскую девушку Аннушку. "Кто, кто это?" — кричали юнкера, показывая на Елизарова. Она не знала, как сказать, и молчала.