Крушение

— Тебе показалось, я прекрасно себя чувствую и совсем не хочу, чтобы дети пропускали школу. Другое дело, я не знаю, как на это посмотрит папа.

— Папа сам прекрасный семьянин, он меня поймет! —  уверенно заявил Энрики, чмокнул мать в щеку в знак того, что дело решено.

Весело насвистывая, он поднялся в спальню, и только там лицо его приняло озабоченное выражение.

— Ну, вот мы и едем, — сказал он жене.

— Неужели мы и в самом деле будем жить когда-нибудь в Нью-Йорке? — мечтательно сказала Вилма. — Ты видишь, я иду ради тебя на жертвы, твои родители сочтут меня взбалмошной сумасбродкой за эту поездку.

—  Я тебе очень благодарен, — ответил Энрики, обнимая ее и целуя, от чего Вилма мгновенно таяла. — У меня нет другого выхода. Я во всем должен разобраться на месте.

В этот день исчез не только Гильерми, исчез еще и американский адвокат вместе со всеми деньгами, переведенными на счет в американский банк для строительства отеля в Атлантик-Сити. Только Анжеле рассказал Энрики о том, что произошло.

А произошло следующее: Энрики Толедо подписал доверенность и передал все свои полномочия американскому адвокату. Шаг этот был вынужденным, так как сам он находился далеко и не мог решать все возникающие проблемы. Вот он и передал это право вместе с правом подписи адвокату, а в Соединенных Штатах такая доверенность все равно что чек на предъявителя. Человек этот и воспользовался полученными полномочиями, снял деньги со счета и исчез.

— Как ты мог довериться совершенно незнакомому человеку, Энрики? Да на тебя просто затмение нашло! — я ужасе воскликнула Анжела.

— Что значит незнакомому? Мне его представили мои американские коллеги. Я проверил его данные через своих компаньонов и друзей в Нью-Йорке, получил отличные характеристики. Все мне говорили, что он человек надежный. Какие, по-твоему, гарантии я мог еще получить? Мне и сейчас кажется, что я чего-то недопонял. Мне нужно лететь, во всем разобраться на месте. Там, в конце концов, мои компаньоны, там идет строительство...

— Эти твои компаньоны вполне могут быть заодно с адвокатом, который тебя обокрал, — жестко сказала Анжела.

— Нет, этого не может быть, — так же жестко ответил Энрики.

— В Штатах игорным бизнесом занимаются только гангстеры, — стояла на своем Анжела.

Она была в отчаянии и не видела выхода из сложившейся ситуации. Размеры грядущего скандала ужасали ее. Да ладно бы скандала — финансовой катастрофы, так будет вернее!

—  Ты насмотрелась кино, а в жизни все по-другому, —  устало сказал Энрики.

Не хватало ему еще заниматься страхами Анжелы, у него и своих было довольно.

— Отец не должен ничего заподозрить, —  распорядился он. —  Об этом ты, пожалуйста, позаботься. А я позабочусь об остальном.

«Уже позаботился», —  разозлилась Анжела, но сдержалась и ничего не сказала вслух.

Глава 20

Клементину добился того, чего хотел: Клара ушла. Оскорбленная, раздосадованная, несчастная. И он сам удивился, как пусто и одиноко ему стало. Но он не позволил себе никаких соплей, никакой дурацкой слабости. Все еще увидят, на что способен Жозе Клементину да Силва! Снова разозлив себя, Клементину затеял ссору с Аженором. Он требовал, чтобы Жаманта ночевал в доме, а он займет сарай.

—  Я теперь ночами дежурю, мне там будет сподручнее. Никого не буду беспокоить, — твердил он.

—  Знаю я, чем тебе там сподручнее заниматься, —  угрюмо отвечал Аженор, —  ты нас всех в тюрягу хочешь посадить. И никогда я не соглашусь, чтобы Жаманта спал неподалеку от Шерли, никогда!

—  А ты бы рассказал, почему ты вообще взял в дом Жаманту! Я прекрасно помню, как ты его привел. Он и тогда уже был придурочный, и ты сказал, что пожалел его. А кого ты тогда жалел? Ты родную дочь на улицу выгнал!

—  Не твое дело! – огрызнулся Аженор. – А за Шерли я тебя живого в землю закопаю. Она одна тут человек!

Шерли и выпросила у деда разрешение, чтобы отец переселился в сарай.

—  Только тебе там холодно будет, папочка, —  сочувственно сказала она.

—  Зато я вам мешать не буду, —  смиренно ответил Клементину. —  Спасибо тебе, дочка, ты, очень мне помогла.

На переселение Клементину Аженор согласился скрепя сердце, но утром, после того как снова увидел у себя во дворе Клару, которая поискала его, заглянула в сарай и уехала, решил навестить сына на работе и посмотреть, чем он там занимается.

«Уж не вляпался ли он во что-нибудь?» — Сразу забеспокоился Аженор.

Но первой увидела Аженора Рафаэла. Старик не узнал родную дочь в изысканно одетой даме, владелице магазина, но она узнала его сразу, и ей стало дурно. Лейла поила ее ромашковым чаем и давала успокоительное, а Рафаэла, рыдая и дрожа, говорила:

— Это мой отец, родной отец! Он вышвырнул меня из дома как мусор. Вышвырнул и забыл. Почему мне так плохо, Лейла? Я не хочу, чтобы мне было так плохо!