Крушение Германской империи. Воспоминания первого канцлера Веймарской республики о распаде великой державы, 1914–1922 гг.

Со всей ясностью выступило здесь то могущество, которого могут достигнуть открытые и тайные сторонники аннексий, объединившись с руководителями военных кругов. Тем не менее «нет», сказанное социал-демократической фракцией, отклонение мирного договора, внесенного в рейхстаг, имело бы, несомненно, глубокое значение и было бы единственным последовательным выводом из резолюции партии от 19 апреля, где мы объявили о своей «солидарности с резолюцией съезда русских Советов рабочих и солдатских депутатов, о подготовке общего мира без аннексий и контрибуций, на основе национального развития всех народов».

В социал-демократической фракции была жестокая борьба за утверждающее мир «да» или за отклоняющее «нет». Я решительно выступил за отклонение мира, однако остался, как и во многих других случаях, в меньшинстве. Во всяком случае, не собрало большинство и «да», и, в качестве председателя, я должен был заявить в рейхстаге от имени фракции, что мы воздерживаемся от голосования.

«Герцог Курляндский»

Я заканчиваю эти заметки о, к сожалению, не давших результата и мало плодотворных моих отношениях с революционной Россией рассказом об эпизоде, одинаково характерном для нашей внутренней и внешней политики. Во внешней политике глупая история с «герцогом Курляндским» не могла, впрочем, испортить уже ничего. Для внутренней же характерно, что так называемые политики перед самым крушением могли еще набивать себе головы династическими авантюрами, что господин Людендорф в минуту, когда начинал последнее, величайшее и самое кровопролитное наступление, не боялся выдвинуть свою отставку в качестве козыря в этой интриганской игре. В то время как моим друзьям и мне будущее представлялось безутешно печальным, император и его сторонники ломали себе голову над вопросом: как поскорее обеспечить за императором Курляндское герцогство?

Поскорее герцогский титул и прочь Кюльмана! Таков был лозунг очень влиятельных людей первой трети января 1918 года. Из очень хорошего источника мне было в те дни — заметки датированы 7 января — сообщено следующее: положение теперь совершенно такое же, как перед падением Бетмана. Людендорф грозит отставкой, если не уйдет фон Кюльман. Эту игру Людендорф ведет в то время, когда должно начаться под его руководством наступление на западе. Для введения в заблуждение общественного мнения используют те же пути, что и во времена Бетман-Гольвега: военную печать, Штреземана и т. д. Главное командование хочет создать впечатление, что фон Кюльман желает больших аннексий, тогда как Главное командование стремится только к маленьким исправлениям границ из стратегических соображений. В действительности политика Главного командования таким образом прикрывается политикой большинства рейхстага.

Людендорф неоднократно заявлял: русские были бы согласны с исправлениями границ. Фон Кюльман действовал будто бы нечестно, между прочим, и в том, что сделал попытку в Брест-Литовске подготовить общий мир, ссылаясь на Англию. Генерал Гофман был втянут фон Кюльманом в заключение перемирия. Фон Кюльман уговорил Гофмана, что он будет канцлером.

Соперничество германских князей

Так ужасающе и смешно интриговали и лгали все время. Все во имя и в честь стоящего перед опасностью отечества. То, что мои друзья и я были, разумеется, далеко от всего этого вздора, не могло, однако, помешать тому, чтобы время от времени долетали и до нас отдельные брызги с этой кухни ведьм. Потому что из-за Курляндского герцогства германские князья вцепились друг другу в волосы, а германские влиятельные парламентарии поддерживали их в этом. Не желая изображать эту борьбу во всех подробностях, ограничусь несколькими заметками из дневника, которые говорят, впрочем, сами за себя.

10 февраля 1918 года. Начальник кабинета герцога фон Х. просил меня переговорить с ним. Барон фон У. рассказал мне, что его герцог, как и многие другие союзные князья, питает большие сомнения по поводу пропагандируемой личной унии: Курляндия — Пруссия. Императору неуместно быть в то же время герцогом Курляндским. Если бы положение сложилось так, что, став самостоятельными, курляндцы пожелали бы превратиться в монархию, то, по его и его господина мнению, можно было бы говорить только об одном князе, который чему-нибудь учился и что-нибудь создал, будучи способным человеком, который справится и с теми серьезными обязанностями, которые там пред ним возникнут.

Он имеет в виду герцога Альфреда Фридриха Мекленбургского, которого он и его господин лично знают и который отличается выдающимся трудолюбием и деловитостью.

На мои возражения, которые мало удовлетворили барона, последний отвечал: он убежден, конечно, что я не стану заниматься пропагандой присвоения какому-нибудь князю титула герцога Курляндского, «но, возможно, в случае, если речь зайдет об этих вещах, несколькими замечаниями указать, что все же такой-то или иной лучше другого».

Малая война в Берлине