Крушение России. 1917

Получив заказ и предоплату осенью 1914 года, «Виккерс» начал первую поставку станков в Царицын в январе — феврале 1915 года, когда строящийся им же завод еще не был готов, и 7 месяцев станки оставались на путях. «Этот опыт пересадки наиболее, казалось бы, передового иностранного военно-промышленного предпринимательства в российскую хозяйственную обстановку обернулся лишь ввозом неполного комплекта оборудования и частичным сооружением строительных объектов»[1073]. К февралю 1917 года ни одного снаряда завод не выпустил. С одной стороны, это объяснялось нежеланием англичан ничего форсировать в условиях щедрой предоплаты. С другой стороны, сказывалось сопротивление российской административной и предпринимательской среды, не видевшей смысла делиться прибылями.

Не легче было и России в общении с западными правительствами и бизнесом. В самом конце 1914 года Игнатьев получил телеграмму от великого князя Николая Николаевича с просьбой развернуть военные поставки из Франции, и перед графом сразу же открылся «неведомый, новый для меня мир — талантливых инженеров, трусливых чиновников, беспринципных, жадных на наживу дельцов и истинных паразитов, взлелеянных капитализмом — комиссионеров»[1074]. Одновременно был развернут русский комитет по снабжению в Лондоне, расположившийся в огромном здании «Индиан Хауз», — который терял половину своей эффективности из-за того, что возглавивший его бывший директор Самарского трубочного завода генерал-лейтенант Гермониус не знал английского. Первые несколько месяцев ушло на выяснение из Петрограда российских потребностей. Несколько следующих — на определение формы оплаты. К осени 1915 года удалось договориться о выделении Францией соответствующей кредитной линии. Англия потребовала, кроме того, частичного обеспечения военных кредитов золотом. Америка и Япония соглашались осуществлять поставки только за наличные и золото.

Затем начали размещаться заказы, причем выяснилось, что все крупные предприятия и так загружены заказами собственных правительств. Поэтому, скажем, в одном Париже изготовлением снарядов для России занималось «шестьдесят девять sous-traitants (мелкие заводы и мастерские, работавшие из вторых рук). На одних стучали молоты, на других вертелся десяток-другой токарных и шлифовальных станков. Сегодня у одних не хватало металла, завтра для других требовались рабочие руки, а в результате поставки первых партий снарядов задерживались из-за неодолимых, но предусмотренных в каждом контракте «форс-мажор»[1075]. В итоге до конца года французы поставили в основном только устарелые ружья системы «Гра», ровесницы берданок, которые оказались пригодными только для обучения новобранцев. В 1915 году из миллионного заказа Винчестеру поступило лишь 31 тысяча винтовок, вместо обещанных союзниками 9,3 млн патронов и снарядов пришло 229 тысяч патронов от «Виккерса» и 322,4 тыс. гранат от французского правительства. Выполнение обязательств зарубежными партнерами находилось на уровне 6–7 %[1076].

«В течение длительного времени после начала войны союзники поставляли нам только те излишки предметов военного снабжения, которые заведомо превышали их потребности. При этом они ожидали от нас проведения таких крупных операций, которые почти превосходили их собственные возможности, несмотря на то, что конференция в Шантильи утвердила принципы согласованного оперативно-стратегического планирования военных действий, единства целей и общности материальных средств их достижения. Последнее я считаю умозрительным построением, чем практически действующим правилом»[1077], — констатировал генерал Гурко.

Огромной проблемой стала транспортировка военной продукции. Катастрофически не хватало собственного транспортного морского тоннажа, который физически мог перевести лишь половину запланированных объемов поставок. Только в Нью-Йорке к октябрю 1915 года скопилось 8 тысяч заказанных Россией вагонов, которые нечем было вывезти. Основные морские перевозчики — Англия, Франция, Япония — сами нуждались в свободном тоннаже. Оставалось только умолять Лондон о выделении транспортов для доставки американских грузов. Но куда их везти?

Замерзающий Архангельский порт, соединенный с остальной Россией узкоколейкой, с потоком грузов не справлялся. Маршрут вокруг Африки — во Владивосток и через транссибирскую магистраль, помимо того, что был крайне долог и неэффективен, оказался неприемлем и из-за порчи грузов в результате перепадов температур, и из-за потерь при транспортировке. К этому добавлялось воровство на российских станциях. Например, не было практически ни одного аэроплана, который доходил бы до армии в комплекте, наиболее частой потерей были магнето, которые, однако, за очень большие деньги можно было приобрести на питерских барахолках. Положение заметно улучшилось после того, как удалось построить железную дорогу в незамерзающий порт Романов-на-Мурмане (будущий Мурманск) и расширить колею от Архангельска до Вологды (к началу 1916 года).