Крушение (СИ)

-- Не уходи! -- вскрикнул Арин при виде исчезающей Илы и не заметил, как ветер стих, море успокоилось и деревья, минуту назад перегибавшиеся, стройно вытянулись. Арин отряхнул с себя песок и медленно проговорил: "Я всё равно отыщу тебя".

Лишь он сказал это, и лёгкий ветер донёс до него различимый шёпот девушки.

-- Отпусти себя... отпусти меня...

Арин проснулся, до дрожания пальцев сжал скомканное одеяло и разгневанно сказал: "нет". Неожиданно его воображению представилось светлое лицо Мирры с чёрными глазами, он почувствовал к ней вспыхнувшие кратко, сильные чувства, и его глаза закатились и уставились в потолок. Его нижняя челюсть задрожала, он согнулся телом и в лихорадочной улыбке рассмеялся. Он не знал, что с ним делалось, его чувства, одно сильнее другого, боролись в нём, и он, страдая, остановил их тяжёлыми словами.

-- Я презираю всех.

5

Солнечным утром косой жёлтый луч, ложившийся с окна на стул, подсвечивал пыль, не оседавшую и порхавшую в воздухе, и Арин с равнодушием во взгляде осматривал каюту. Он прибрал постель, стол и написал какую-то записку. Взявшись за верёвочку на шее, он почувствовал подступающие образы от коралла, но он оборвал их силой воли, при этом чуть не оборвал предмет с груди, и решил, что ему не нужно знать лишнего. Он сел за стул и спокойно стал ожидать, изредка оглядываясь на дверь и на записку на столе. За дверью послышались мужские голоса, негромко ругавшиеся друг с другом, и Арин с выражением презрения встретил врывающихся в каюту матросов.

-- Вяжи его. -- хриплым голосом сказал высокий моряк -- Гонорат, тот самый, проигравший Арину большую сумму в кости, и другой широкий мужчина, нахмурившись, выполнял то, что ему говорили.

Арин не сопротивлялся, не смотрел им в глаза, а когда они закончили пленить его и подвели к двери, он, смеясь, попросил матросов взять записку со стола. Высокий мужчина сморщил лицо и велел подельнику принести бумагу. Когда лист, смявшись, оказался у матросов, едва умевшие читать они разобрали в нём: "свяжите получше руки". Арин повернулся к ним спиной и потряс расслабившимися верёвками на кистях.

-- Как ты это проделываешь?! -- махал кулаками на Арина высокий матрос, но не решался ударить. -- Что ещё ты знаешь?!

-- В общем-то всё. -- весело сказал Арин и строгим голосом прибавил. -- Делайте что задумали.

Переступив порог открытой каюты, Арин уверенно указал головой вверх по крутой лестнице и произнёс сухо: "ведите". Обозлённый Гонорат со спесью выговорил "ну, хорошо", достал пистолет из-за спины и, толкая Арина в затылок дулом, повёл его на палубу.

"Простить всех, как же!" -- с отрешённым видом думал Арин, вспоминал Илу и сморщивался от внезапно осознанной всей её глупости. Он решил для себя, что он будет другим: не тем, кем он был с Илой, не тем, кого знала в нём Мирра. Он шёл вперёд наперекор предмету на груди, который показывал ему иные дороги и, казалось, хотел увести его от мрачных чаяний, но и который не раскрывал ему путь к острову Илы; и Арин злился на своеволие коралла, пресекал образы, слова, шедшие от него.

Во время рассуждений Арин не слышал и не видел, что было кругом. Притупленный слух и неясное зрение к нему вернулись, когда он остановился у открытой части борта. Он посмотрел на раздваивавшуюся в глазах, мутно-зернистую канатную лестницу внизу и обернулся. На палубе собралась толпа и поднялся шум, но Арин не произносил слов, он презрительно оглянулся на матросов, заулыбался, и с удивлением обнаружил, что он стал противен себе. В это время Гонорат, размахивая рукой с пистолетом, выкрикивал матросам, что он требует от Арина объяснений, и если их не последует, он объявит Арина мошенником и разговор с ним будет коротким. На палубу выбежали капитан с Миррой и замешались в толпе у борта, где они не могли протиснуться, а матросы их удерживали и силой брали под руки.

-- Что делается?! -- кричал капитан с отчаянным выражением лица. -- Не иначе, бунт устроили!

-- Пусть объяснится, а то мы не ручаемся... -- сварливым голосом отвечал кто-то из толпы.

Арин, ухмыляясь, смотрел на матросов, широко и презрительно улыбался им и тихо смеялся над ними, над их сердитыми лицами. Ненароком его глаза встретились с испуганным взглядом Мирры, и с его лица сошло веселье. "Я вправду хочу умереть?" -- спросил себя Арин, обернулся на край борта у ног и возвратил лицо к Мирре. Она смотрела на него прозрачными, стеклянными глазами, точно такими же, какими она несколько дней тому назад смотрела в густой туман и не надеялась увидеть его белую фигуру.

Гонорат, чувствующий, что ему нужно на что-то решиться, приблизился к Арину, заметил на его шее верёвочку и быстрым грубым движением левой свободной руки сорвал её. Арин покачнулся, не нащупал позади себя перил, потянулся вперёд и лишь тогда оторвал взгляд от начавшей всхлипывать Мирры.

-- Может быть в этом причина? -- Гонорат протёр мокрый лоб об левую руку, не выпуская коралла, и рассмеялся. Он в одну минуту побагровел и с размаху выбросил красный предмет в голубую воду.

-- Нас не проведёшь! Говори же, в чём дело!