Круть (с разделением на главы)

Кумчасть терпела от Кукера многое, за что обычного зэка нещадно гнали в канцер — а за это Кукер держал братву на цырлах. В древности таких называли ссучившимися — но может ли ссучиться петух в зелёную эру, и правильно ли вообще ставить так вопрос, когда на последних чётких пацанов охотятся чокнутые куры, тюремные теоретики не знали. Слишком многое изменилось с былинных карбоновых времен.

— Оделся? — спросил конвойный спокойно, словно никакого танца булок не было. — На выход.

— Пойдём, служивый, — сказал Кукер. — Посмотрим, что за подогрев пригнали.

Комната с трип-боксом выглядела торжественно, празднично и немного официально. Сердюков и майор Тоня с парадно накрашенными губами сидели за столом (графин с водой, зелёная скатерть до пола). Сердюков к тому же был в белом халате.

У стены стояла тренога с направленным на трип-бокс софитом. Для полноты картины не хватало только древней кинокамеры с ручкой — но Сердюков предпочитал снимать научные материалы на имплант.

— Прямо комитет по встрече, — сказал Кукер. — У нас тут что, смертная казнь?

— Нет, — ответил Сердюков. — Надеюсь, во всяком случае. Сегодня первый опыт, Кукер. Ты, пожалуйста, настройся на серьёзную работу.

— Чего? У вас там тоже рама с педалями?

— Я не в этом смысле. Там мезозойские джунгли. С мезозойскими девочками.

— И мальчиками, — добавила майор Тоня.

— Но это не просто развлечение, — продолжал Сердюков, неодобрительно покосившись на начальницу. — Ты участвуешь в научном эксперименте. Работаешь с нами. И от твоего поведения во многом зависит результат.

— Я в полном отказе, — сказал Кукер. — Какую ты мне раму ни поставь, начальник, хоть с пиками, хоть с диками, а я на неё всё одно не сяду.

— Ты не догнал, Кукер, — ответил Сердюков. — Велораму в мезозойских джунглях я тебе не ставил. Но она… Как бы сказать… Она может тебе встретиться.

— В каком это смысле?

— Ты там не один будешь. Там ещё куры.

У них тоже мезозойский сеанс.

Кукер повернулся к майору Тоне.

— Кума, объясни ему, что я за мавав не платил.

Майор Тоня пожала плечами.

— Не один ты платил. Куры тоже в доле.

— Ну зачем такой парашей всё портить было, — сморщился Кукер. — Я бы ещё воздуха подкинул, если б знал.

— Тут не в бабле дело, Кукер. Без женского участия корпорация не одобрила бы проект. Это вопрос политический.

— Да понятно, — махнул рукой Кукер. — Лес-то большой?

— Огромный.

— Шпоры мне сделали?

— Да. Всё как на эскизе.

— Ну тогда прорвёмся. Когда начнём?

— А прямо сейчас, — ответил Сердюков. — Но я тебе для протокола объяснить должен, в чём смысл нашей научной работы.

— Вот ты заладил с этой работой, начальник. Я кумчасти вагон бабок отстегнул, чтобы работать?

— Ой, Кукер, — сморщился Сердюков, — ты не кричи только. На улице услышат. Я этого в протокол всё равно не занесу. Над кумчастью, чтобы ты знал, есть ещё корпорация «TRANSHUMANISM INC.» Кумчасти ты платишь, а они никаких денег не берут.

Преувеличение, подумал я. Кукер тоже плохо в это поверил.

— Почему не берут?

— Потому что они эти деньги сами делают из ничего. И весь лавандос, который ты контролируешь, им даже не виден. Так понятней?

— Так да.

— Но у них тоже проблемы есть, Кукер. И посерьёзнее наших.

— Какие?

— Да вот куры, например. Которые заточницы.

— Почему это их проблема?

— Потому, Кукер, что пайкинг от импланта. От аффирмативной коррекции «Открытого Мозга», меняющей гендерные стереотипы. Да и сам ты петух при делах тоже из-за этой коррекции. Без неё братки тебя урыли бы в три минуты.

— Ну не факт, — сказал Кукер. — На шпорах я кого хочешь закромсаю.

— Допустим, — устало махнул рукой Сердюков рукой, — допустим. Дело не в этом. Пойми суть. У коррекции есть побочки. Одна из побочек — вы, петухи. Другая — когда фема подключает цугундер вместо нейрострапона и начинает мужиков двухсотить. Один случай на сто тысяч.

— Куры все такие.

— Может, именно потому в куры и пробиваются, — сказал Сердюков. — Но вообще это или ген такой, или незакрытый гештальт. Корпорация вопрос всячески затирает. Делает вид, что проблемы нет. И исследований на людях официально не проводят — поскольку если их начать, станет понятно, что проблема есть, и она системная.

Кукер кивнул.

— А нам эти коробки дали, — продолжал Сердюков, — потому что я их убедил в возможности терапевтического решения. Мы будем искать закономерности. Паттерны. И, главное, попытаемся найти терапию.

Кукер наморщился и поднял руку.

— Это ваши дела, — сказал он.

— Я для протокола спросить должен — ты согласен участвовать в научных экспериментах? Допускаю, что мне померещилось, но майор Тоня в этот момент подмигнула Кукеру.

— Согласен, — сказал Кукер.

— Тогда в душ — и вперёд.

Через минуту Кукер вышел из душа, взял с вешалки махровое полотенце, смерил взглядом распутных динозавров на трип-боксе, затем конвойных у двери — и вопросительно уставился на Сердюкова и Тоню.

— Прикрылся бы, — сказала Тоня.

— Извиняйте, — с ухмылкой ответил Кукер, развернулся к кумчасти задом и стал вытираться полотенцем, энергично исполняя ягодицами свой фашистский фокстрот.