Круть (с разделением на главы)

Всё-таки полезная вещь эта мгновенная справка. Когда я вернулся в реальность и время опять тронулось, на велодроме всё было так же, как секунду назад. Но теперь я понимал каждое слово.

— Угол Лукина — самое святое, — кивнул Сердюков. — Формально так. Важнейший идеологический конструкт. Но я не уверен, что этот угол реально кого-то заботит. Если строго между нами.

— Поэтому я про него и вспомнил, начальник. Я братве скажу, что мы крутить выйдем, если угол Лукина поменяют на угол Кукера.

Сердюков засмеялся.

— А что такое угол Кукера?

— Мы его вычислим специально.

— Как?

— Я придумал уже.

Сердюков хмыкнул и потёр подбородок.

— Ты шутишь, нет? Болтать мы что хочешь можем, но угол Лукина в Москве отдельный институт считает… Это же государственное дело.

— Вот именно, — ответил Кукер. — А мы на него с зоны возьмём и поссым.

— Да меня за одно такое предложение самого крутить отправят, — сказал Сердюков.

— Поговори с Тоней, начальник. Что-то мне подсказывает, что она заинтересуется.

— Почему ты так считаешь?

— Ей для отчёта надо, чтобы педали крутили. Её начальству особенно. А какой там будет угол, это дело десятое.

Сердюков хотел уточнить, что именно Кукеру известно про майнинг на ветробашнях — но осекся. Некоторых вещей лучше не обсуждать вслух.

— Думаешь, братва согласится?

— А то.

— Почему?

Кукер по-блатному осклабился.

— Да ты не понимаешь, что ли? Угол Лукина вся Москва считает. Выйти крутить, когда он на шкале выставлен — это всё равно как под куму лечь. А если ветробашню развернуть на угол Кукера, да так, чтобы братва об этом знала, совсем другое дело. Мы тогда с каждым оборотом педалей будем кумчасть петушить. По всем понятиям.

— А как ты этот угол Кукера высчитывать будешь?

— Смотри, — сказал Кукер, — у любой буквы есть порядковый номер. А — первая, Б — вторая и так далее.

— Ну?

— В круге триста шестьдесят градусов. Если сделать, например, угол четыреста градусов, это будет триста шестьдесят градусов плюс сорок. То же самое, что сорок, да?

— Вроде да.

— Дальше так. Я буду раз в неделю писать петушиный прогон. Вместе с братвой. Номера всех букв сложим в сумму и получим какое-то большое число. Потом вычтем из него триста шестьдесят. Ну, полный круг. Сколько насчитаем полных кругов, столько вычтем. А то, что остаётся — вот это и будет угол Кукера.

— Понятно, — сказал Сердюков и нервно потёр подбородок. — А прогон какой? Вдруг за него неприятности?

— Я же говорю, каждую неделю новый будет. Про то, что петухи кумчасть вертели, и под мавав тоже не лягут. И так далее. Главное, чтобы тема была для кумчасти обидная и позорная. Например, такая: «крутим не для сук, а для честных арестантов».

— Это ж политический манифест, — покачал головой Сердюков.

— А кто докопается? Ну получим угол сорок два градуса, например. Или двадцать четыре. Какая тут политика? Просто другой угол. А братва будет знать, что мы на самом деле кумчасть петушим. Тогда все пацаны крутить выйдут.

— А как братва поймёт, что это угол Кукера?

— Так на ветробашне снаружи угловой циферблат. Угол не спрячешь. А считать и в бараке умеют.

— Да, — сказал Сердюков. — Ты всё продумал, я вижу. Только не факт, что Тоня согласится.

Кукер ухмыльнулся от уха до уха.

— Давай забьёмся, что согласится? Вы с ней ещё и грамоты почетные получите. Будут у неё в кабинете висеть.

— А кто ещё твой прогон прочтет?

— Да никто. Угол посчитаем и сожжём.

— Ладно, — сказал Сердюков. — Сегодня поговорю.

4

Classified

Field Omnilink Data Feed 23/54

Оперативник-наблюдатель: Маркус Зоргенфрей

P.O.R Майор Тоня/Капитан Сердюков

Майор Тоня подняла глаза на Сердюкова.

— Он правда это предложил? Для блатных какая-то сложная мысль. Или вы надоумили, Дронослав Маринович?

— Чего сразу я? Я про этот угол Лукина даже тонкостей таких не помнил. Что его циферблат на башне показывает. Думал, угол секретный.

— Угол сам не секретный, — сказала Тоня. — Метод расчёта секретный. Я в институте Лукина стажировалась, помню ещё.

— Да? Вас потом сюда распределили?

— Сама пошла, — буркнула Тоня. — Чтобы в Москве карьеру делать, надо баночных родственников иметь. Здесь хоть кормят сытно.

— Ну как? Будем идею вниз передавать?

— Семь раз отмерить надо, — ответила Тоня и уставилась на бюст великого климатолога. — Курпатову надо одно — чтобы крутили. Тут Кукер правду говорит. С другой стороны, если про это в институте Лукина узнают…

Она махнула рукой.

— Я считаю, — сказал Сердюков, — сообщить Курпатову всё же стоит. Пусть министерство с институтом сами этот вопрос решат.

— Думаете, они его друг с другом решать будут?

— А как же ещё?

— А так, что отвечать по-любому нам придётся. За то, что мало крутим — перед министерством. А за то, что угол не тот — перед институтом. Эти, в банках, никогда ни в чём не виноваты.

Сердюков помрачнел.

— Да, — сказал он, — так и есть. Только я Кукеру уже обещал, что мы доложим. Давайте попробуем, а дальше видно будет. Кто по ветряной линии ваш начальник?

— По такому вопросу надо лично к Курпатову, — ответила Тоня. — Министру.